– Я послала ей подарок от Вашего имени. Она благодарила, – заметила андроид. Её система зрения и лицо были восстановлены доктором всего за несколько часов кропотливой работы в лаборатории.
– Ты замечательная дочь, спасибо, что помнишь о сестре и брате. С возрастом мне сложнее запоминать лишнюю, «нерабочую» информацию, Ха, ха! – Хоуп подошёл к столу и погрузился в удобное кресло, его смех был слабым и натянутым. Он никогда не вспоминал о семье после развода, но знал, что Ева слишком сентиментальна для машины. Фальшивить перед ней профессор не мог – не получалось.
Он действительно любил свою жену и работу. Но когда настал чёред выбирать между ними, доктор Хоуп выбрал чертежи и запах инструментов, а не смех детей и запах ужина. Это был очень сложный выбор, катастрофический для человека. Лаборатория стала домом, а проект – новым ребёнком. Ева быстро самосовершенствовалась, росла как личность на глазах. За каких-то пятнадцать лет. Пятнадцать! Мог ли профессор подумать, что за эти годы он станет похож на дряхлого старика, надышавшегося гари, химикатов и наглотавшегося снотворного!
Андроид ещё лежала на кушетке. Лампы слепо светили на её новое лицо, заставляя активировать светозащитную плёнку на глазах. Она повернула голову набок и уловила своё отражение в погасшем мониторе. Изгиб подбородка, разрез глаз – так же выглядит лицо её биологической сестры. Профессор никогда не видел взрослую дочь. Но где-то в подсознании он хотел увидеть улыбку своих детей, что отразилось в его работе над Евой. Лицо андроида на этот раз было недопустимо похоже на человеческое.
Однажды Ева пришла с подарками и поздравительными открытками на Рождество в дом жены профессора. Семья всегда собиралась на праздник вместе. Это было два года назад. Доктор очень долго ругался на неё, грозил стереть часть программы и накопленных данных. Но Ева гордилась собой. Женщина ей улыбнулась тогда, пригласила к столу. В тот день был жуткий снегопад, настоящая метель. Андроида приняли за простую сотрудницу научной лаборатории. Она сидела рядом с сестрой и запомнила каждую черту. Круглое лицо, светлая кожа с золотыми веснушками, голубые глаза, каре медовых волос мягко обрамляло круглое личико. Милая, добрая Ариана. Такая приветливая и гостеприимная, как мать; умная и спокойная, как отец.
Как только Ева покончит с миссией, то точно устроит семейную встречу. Кто-то же должен это сделать. Они ведь скучают.
Андроид испытывала отвращение к своей миссии. При создании в неё вложили базовые абстрактные понятия, но в процессе познания мира Ева усвоила, что многое субъективно, как и простые истины, забитые в её код. Читая разного рода литературу и воспринимая её как источник информации человечества, робот раз за разом узнавала и переосмысляла все события. Однажды она прочла о правилах робототехники Азимова. Хоть доктор Хоуп и говорил, что всё написанное автором лишь допущение, фантастика, но первое правило писателя цапануло за несуществующее сердце. Робот, а в понимании Евы андроиды недалеко ушли от этого понятия, не может причинить вреда человеку. Убийство – хуже. Она нарушает правила, пусть и опровергнутые современной наукой. Ева это понимает, но не может не подчиниться. Андроид чувствует вину.
– Доктор Хоуп. Это моё последнее… убийство?
Мужчина нахмурился, фраза андроида его покоробила и пробудила неприятные мысли, которые человек стремительно обходил. Профессор глубоко, разочарованно вздохнул, разведя руки в стороны, словно раздвигая занавес неопределённости:
– Если бы я знал, если бы я знал. Не я ведь решаю эти вопросы, Ева, – он прошёлся от своего стола до кушетки, бормоча себе под нос что-то только ему понятное. Хоуп остановился рядом с андроидом. – Но очень надеюсь, что они закончили «настройку» новых андроидов-агентов и мы сможем перейти к другому уровню программы, который поможет раскрыть твой потенциал.
– Мои руки и так уже по локоть в крови, к моменту перехода уже не будет смысла что-либо менять. – Ева говорила очень тихо. Она видела, как грусть отразилась в глазах профессора. Он понимал, что всё это более чем бесчеловечно, но их жизнь зависела от полного подчинения. И чем теперь машина отличается от обычного человека, если у обоих нет выбора?