- И вы остались с ним в Ангбанде? - Эарнур сильно сомневался, что Итариллэ вот так вот просто взяла и скрыла то, что Маэглин над ней надругался, хотя кто его знает... если Тургон на самом деле был таким, как его описывает племянник, то действительно кто его знает. Про себя он подумал, что своему отцу тоже не стал бы рассказывать ничего о своих бедах, потому что тот наверняка выдал бы единственному сыну, что тот размазня, тряпка, набитый дурак, наверняка врет и к тому же сам во всем виноват. К самому Маэглину, несмотря на его признание в насилии над родственницей, он почему-то, как ни странно, не чувствовал никакой неприязни.
- Да, почти до самой Войны Гнева. Потом вместе ушли на восток. К тому времени Саурон уже успел подружиться с моим братом Келебримбором. Они вместе делали Кольца Власти, это была их общая идея. Мы с Тъелпе тоже очень быстро нашли общий язык, в Эрегионе у нас обычно было очень весело, только вся наша работа обычно заканчивалась под столом с бутылкой чего-нибудь горячительного, мы с Сауроном все время с собой приносили. Потом обо всем прознал ублюдок Элронд, - Маэглин прибавил какое-то непристойное ругательство на Черном Наречии. - Он мечтал заполучить в свои грязные лапы одно из эльфийских колец, так что ты, я думаю, уже догадался, что в один прекрасный день в гости к Тъелпе наведались отнюдь не подручные Саурона. Те, напротив, сумели выбраться из города и сказать своему властелину, что Келебримбор попал в беду и ему нужна помощь.
На улице постепенно темнело. Маэглин поднялся, развел огонь в камине и зажег две свечи, пламя которых то вспыхивало, то почти гасло под дуновением теплого ветерка, врывавшегося в приоткрытое окно.
- Не устал еще меня слушать?
- Нет, - тихо ответил Эарнур. - Значит, это Элронд убил вашего брата.
- К счастью, не убил, хотя все шло к этому, - пояснил эльф. - Он подверг Тъелпе всяким изуверским пыткам, требуя у него эти кольца. Переломал ему половину костей и жег лицо каленым железом, а потом пытался добить - из лука и кинжалом. Когда Саурон спугнул этого выродка, на Келебримборе не было живого места, и все думали, что он вот-вот умрет у них на руках - сам понимаешь, жуткие ожоги, разбитые на осколки кости и несколько смертельных по сути ран. Однако в том, что касается вытаскивания людей и эльфов с того света, Саурону нет равных - в этом ты уже убедился на собственной шкуре. Келебримбор полторы недели лежал без сознания, а его жена и дочка рядом рыдали в отчаянии - хорошо, что Элронд не знал о том, что они вообще есть у Тъелпе, иначе все было бы куда страшнее. Он выжил, хоть и остался глубоким калекой с изуродованным лицом. Впрочем, у него, в отличие от Гил-Галада, изначально не было никаких иллюзий по поводу гнилой душонки Элронда. Тому наш любезный родственник, будь он сто раз неладен, хорошо задурил голову.
Маэглин натянуто улыбнулся, потом вздохнул.
- Эрейнион был лучшим из нас. Лучшим в полном смысле этого слова. Добрым, отзывчивым, благородным, честным, искренним, всегда готовым помочь, самоотверженным, верящим в лучшее и очень доверчивым. Он не хотел видеть зла в том, кого считал своим приближенным, хотя все говорили - и Маглор с сыновьями, и Маэдрос, и Келебримбор, и даже Орофер, Малгалад и Келеборн. Элронда никто не любил, кроме таких же ублюдков, как он сам, наподобие Глорфиндейла, но Гил-Галад не хотел никому верить. За это он впоследствии жестоко поплатился. Его привычный мир оказался разрушен, он потерял все, чем жил с рождения, все опоры в жизни, и совершенно не знал, что делать. Даже не знаю, кому досталось хуже - ему или Келебримбору. Тъелпе, по крайней мере, не ждал от Элронда ничего хорошего, и у него были мы все - его друзья и родичи.
- Что с ним стало? - немного помедлив, спросил Эарнур. Про себя он думал, что Элронд и в самом деле был тем еще чудовищем в эльфийском облике и рассказ Маэглина почему-то совершенно его не удивил.
- К счастью, ничего прямо совсем уж страшного не случилось, он, можно сказать, отделался легким испугом... хотя какой там легкий испуг, я бы это скорее сильным душевным надломом назвал. Про битву на Ородруине ты ж наверняка всякие сказания и хроники читал еще в детстве. Никогда не задавался вопросом, почему Гил-Галад первым полез в драку, хотя это была обязанность его герольда?
Король Гондора нерешительно кивнул.
- Если бы я попробовал в детстве что-то подобное спросить, отец бы меня до полусмерти избил. Хотя вы же сами говорите, что ваш брат всегда был очень благородным эльфом. Вот и решил, наверное, что его обязанность - защищать приближенного.
- Отчасти ты прав. Элронд пытался для виду что-то квакать, зная, что мой в высшей степени порядочный брат ни его, ни тем более своего лучшего друга Элендила вперед не пустит. Так оно и вышло. А вот потом было очень весело. Говоря по-хорошему, с Сауроном лучше в бою не связываться - с его-то целительским опытом он прекрасно знает, как устроены разные живые существа и кому куда что и как нужно воткнуть, чтобы человек или эльф умер на месте, умер, но перед этим долго мучился или вообще через день встал с постели без особых последствий для здоровья. Как он сам говорит, лучше всего у него получается даже не лечить или что-то мастерить, а убивать. В общем, ни одна из тех ран, что он нанес в поединке моему брату, не была смертельной или даже относительно опасной, он не ставил перед собой задачу с ним разделаться - в отличие, разумеется, от Элронда. Когда я упомянул о том, что этот выродок воткнул меч в спину моему лучшему другу...
- Вы имели в виду Саурона?
- Да. Если бы не подлая выходка Элронда, еще неизвестно, чем бы все закончилось. Потом он, воспользовавшись тем, что Исилдур, у которого поехала крыша, стоит и смотрит то на Кольцо, то непонятно куда и не замечает ничего вокруг себя, а Кирдан вообще боится слово сказать, подошел к моему брату, которого счел мертвым, и снял с него корону и одно из эльфийских колец, Вилью, которое Тъелпе сделал отнюдь не для грязных когтей этой скотины. Все бы хорошо, но в это мгновение Эрейниона угораздило очнуться. Первой его мыслью было то, что это наверняка мародерствуют орки. А вот теперь представь себе, каково ему было, когда вместо орков он увидел перед собой своего обожаемого герольда, который уже успел безо всякого зазрения совести нацепить корону Нолдор на свою безмозглую башку.
- Я приблизительно представляю, что он ему сказал, - улыбнулся Эарнур, на миг забыв о том, что находится среди врагов.
- Да не успел он ничего сказать, - печально произнес Маэглин. - Зато Элронд сказал, когда заметил, что мой брат глаза открыл. "Ах, ты еще шевелишься? Ну, сейчас мы это исправим!". С этими словами верный герольд приставил своему королю меч к горлу. Хорошо, что мы в очередной раз спугнули эту злобную гадину. Ну а вот дальше... представь себе. Он себя тогда чувствовал примерно как ты сейчас. Весь прежний мир рухнул, и он один в окружении тех, кого раньше ненавидел и боялся до полусмерти.