- Садись, - Саурон чуть отодвинул от большого стола из красного дерева такой же резной стул. - Так вот, я тебе уже сказал, что убивать тебя не собираюсь. Я все-таки не мой папаша и его последователи, чтобы устраивать расправу не над тем, кто сделал что-то нехорошее, а над тем, кто рядом стоял или оказался родичем виновного. Благодаря им за преступление Финвэ досталось Маэдросу, а за то, что в припадке безумия натворил Исилдур, огребли по полной его ни в чем не повинные дети. Однако среди моих ребят очень много тех, кто жаждет расправы над Элрондом, и после его ангмарских похождений количество таких людей увеличилось в разы. Буду честным, я сам к ним отношусь, этот грязный скот в свое время воткнул мне меч в спину и покалечил моего друга Келебримбора.
- Я знаю, - чуть слышно проговорил Эарнур, - мне Маэглин рассказал.
- Твои друзья Мардил и Аранарт предлагали мне за твою жизнь и свободу любые деньги. Однако денег и золота у меня и без того предостаточно, и они мне совершенно не нужны. Поэтому я сделал им предложение, от которого трудно отказаться.
- Они... приходили? - удивился пленник.
- Какая неожиданность, да? Я думал, что Маэглин поставил тебя в известность, но он, видимо, забыл или нарочно решил об этом не говорить. В общем, я сделал им равноценное предложение. Я сказал, что отдам им тебя в живом и здоровом виде в обмен на голову Элронда.
Эарнур прикусил губу, потом через пару мгновений тяжело проговорил:
- Предложение хорошее, и я, наверное, даже не стал бы возражать, если бы Ари отрезал Элронду голову. Только он этого не сделает, даже если вы будете грозиться убить меня у него на глазах. Вы его не знаете.
- Ну, пока что он и в самом деле не согласился, - Черный Майя хищно ухмыльнулся. - Однако время у нас есть, подожду немножко, пока Аранарт созреет и Элронд окончательно доведет его, а то до кучи еще и собственных детишек до белого каления. Пока что будь моим гостем, отдыхай, набирайся сил и постарайся больше не вляпываться в неприятности, я тебя обижать не буду, - продолжил он ехидно-снисходительным тоном, и Эарнур решил, что его теперь однозначно не ждет ничего хорошего. - Вот только теперь я буду заставлять тебя разрабатывать покалеченную руку, потому что я пообещал Аранарту отдать ему тебя не просто живым, но и здоровым, а я всегда держу слово. Предупреждаю: это больно и неприятно. Так что готовься.
Король Гондора вздохнул и опустил глаза.
- Боюсь, вы мне уже ничем не поможете, я теперь калека на всю жизнь, - растерянно произнес он. - Почему вы просто не можете отпустить меня домой? Я готов поклясться чем угодно...
- Не надо клятв, - с усмешкой ответил Саурон, - они мне не нужны, я прекрасно способен понять, насколько можно доверять тому или иному человеку. Я тебе верю. Однако ты не покинешь Мордор, пока Элронд жив. Во имя твоей же безопасности. Я прожил на свете уже не одну тысячу лет и знаю много такого, чего пока что не знаешь ты. Элронд не оставляет в живых случайных свидетелей своих мерзостей, если только речь не идет о Линдире, Глорфиндейле и прочих дружках этой ушастой мрази. Если бы Исилдур в свое время добрался все-таки до Имладриса целым и невредимым, Элронд бы его просто убил без зазрения совести, а то вдруг к бедняге вернется здравый рассудок и он расскажет всем, как верный герольд приставил Гил-Галаду меч к горлу? Заодно, думаю, он бы и Элендуру глотку перерезал - парень не был свидетелем битвы на Ородруине, но все равно умудрился ненароком сказать Элронду, что тот наверняка не получил корону и Вилью из рук смертельно раненого Гил-Галада, а попросту снял и то, и другое с трупа. Поэтому сиди пока здесь и ни о чем не беспокойся. Как только Аранарт принесет мне голову моего врага - ты свободен и можешь в тот же день ехать домой.
Эарнур молча сидел, разглядывая стол. По сути Мордор - та же тюрьма, только без решеток, и теперь ему отсюда не выбраться, нечего и надеяться.
- Про безумие Исилдура я знаю, - наконец решился вставить он, - однажды я нашел в библиотеке Минас Тирита его дневник.
- Нда, если бы он об этом услышал, то был бы не слишком этому рад, - ответил Саурон. - У него в дневнике было очень много такого, о чем он бы однозначно не хотел рассказывать своим родичам и потомкам.
Королю Гондора показалось очень странным, что Черный Майя говорит об Исилдуре, в отличие от Элронда, без какой-либо неприязни, не говоря уже о ненависти, хотя успел заметить, что из-за жуткого шрама на горле Саурон все время держит голову как будто немного склоненной набок. Удивительно было бы не испытывать злобы по отношению к тому, по чьей вине ты остался без пальца и с перекошенной шеей!
- Ну... если бы я был на его месте, я бы точно не хотел, чтобы о таких подробностях моей жизни узнал кто-то из моей семьи, - согласился с ним Эарнур. - Тогда зачем он это писал? Хотя ответ очевиден... он был сильно не в себе.
- Ему просто некому было больше довериться, - пояснил Саурон. - Только бумаге. А вот теперь, собственно, перейдем к бумаге. И к самому неприятному.
Встав из-за стола, он открыл один из ящиков в нижней части стоявшего неподалеку книжного шкафа, положил перед Эарнуром чистый лист бумаги и перо и придвинул к нему чернильницу.
- Если уж ты читал дневник Исилдура, то наверняка помнишь историю одного безмозглого юноши-мелькорианца по имени Амарт, который жил в Гондоре, но при этом очень не любил держать свой рот закрытым, за что и огреб, - продолжал Черный Майя. - Гил-Галад у нас всегда был не в меру жалостливым, он отобрал этого недоделка у сильно злых на болтливого юношу Верных и, поскольку я в то время был на востоке, привез его к моему второму сыну Тхэссу, который тоже умеет хорошо лечить всякие раны и болезни. Тхэсс с моим внуком Кириандилом, которого ты уже знаешь, это он помогал Морнэмиру с тобой возиться, постарались, конечно, на славу, только вот они оба тоже не в меру жалостливые и упустили то время, когда нужно было заставлять парня любой ценой через боль и слезы шевелить покалеченными пальцами. Ну и результат был соответствующий: тому потом было трудно всю оставшуюся жизнь не то что свои сказки о черных маках и белых ирисах записывать, а даже ложку держать. Вот чтоб с тобой такого же не было - бери перо. Правой рукой. Только попробуй мне переложить его в левую. Можешь исписать весь лист самыми грязными оскорблениями в мой адрес, я разрешаю и не обижусь, но только при одном условии - что писать ты будешь только правой рукой. Все понятно?
Эарнур покорно кивнул, в душе сомневаясь, что вообще сможет хоть немного поднять покалеченную руку и взять перо, а потом удержать его в пальцах.
26
Два дня Исильмэ отмалчивалась, про себя размышляя обо всем произошедшем; на третий она, наконец собравшись с духом, сказала Тхайрэт, что принимает ее предложение.
- Я тут подумала... я согласна попробовать встретиться с Эарнуром и все ему объяснить, - произнесла она. - В конце концов, ничего со мной от простого разговора не случится и кусок от меня не отвалится. Даже если он скажет, что не хочет меня видеть, по крайней мере, я буду об этом знать.
- Вот и правильно, - орчанка пристально оглядела свою гостью с головы до ног. - Я поговорю с родителями и дядей, думаю, все получится, но для начала нам нужно привести тебя в порядок! Я, конечно, понимаю, что раны и переживания никого не красят, но вид у тебя еще тот!