- Кстати, мне вот тоже интересно - а зачем ты все-таки парнем переоделась и в армии служить решила? - попытался отвлечь ее комендант. - Легенд красивых начиталась-наслушалась, и тебе взбрело в голову, что быть воином - это очень здорово? Нет, что б там Саурон ни говорил, а Мелькор все-таки был прав, что девкам на войне не место. Женщине подобает держать в руках веретено и иголку, а не меч, и рожать детей, а не рубить кого-то на куски.
По лицу Исильмэ потекли слезы, но не от боли, хотя Тхайрэт к тому времени взялась за вторую склянку. Она чувствовала жгучую обиду... хотя чего, собственно, она ждала? Того, что вражьи прислужники будут вникать в ее тайны? Да и есть ли смысл им что-то рассказывать? Можно только хуже сделать, еще и в своих целях все это используют.
- Ты чего? - сверкнул темными глазами Маэглин. - Тхайрэт, ты там осторожней, все-таки не с деревянной куклой дело имеешь, а с живым человеком.
- Это не из-за нее. Вы все равно ничего не поймете. Я не хочу об этом говорить.
- Ты уже который раз это повторяешь? - тяжело вздохнул комендант. - Может, все же объяснишь, как и почему тут оказалась?
Маэглин вытащил из резной деревянной вазы на столе сухую травинку и принялся ее грызть.
- Слушай, Исильмэ, ты тут не говори загадками. Что там такого у тебя, что мы прямо так уж понять не сможем? Чай, не слабоумные.
Девушка опустила голову.
- Вы же живете во тьме. Вы не знаете ничего о чувствах простых людей.
Комендант с племянницей удивленно переглянулись.
- Это ж как так?
Тхайрэт смущенно захихикала, закрываясь рукавом своего темно-красного полотняного платья.
- Вот откуда берутся слухи, что орки без женщин плодятся - чуть ли не из тьмы по воле Властелина выходят, ответила она, перевязывая рану Исильмэ.
- Ага, твоя мама девять дочерей в огороде нашла, - добавил Маэглин.
Гостья горько разрыдалась.
- Я родилась на юге Гондора, ближе к харадской границе. Маму свою я почти не помню, она умерла, когда мне было два года, и я осталась с отцом. Я была еще совсем девчонкой, когда первый раз увидела Эарнура - наследный принц проезжал во главе большого отряда через наше селение. Тогда я еще не поняла, что со мной случилось, но с того дня я его никак забыть не могла. Постоянно лишь о нем и думала, все время он у меня перед глазами был. Отец, конечно, ничего не знал, да я и не говорила - он бы меня за такие мысли быстро бы вожжами отхлестал. Когда я подросла, он хотел меня замуж выдать за соседского сына. Я смирилась - чего толку спорить, у нас это не принято, да и жених мой был человеком неплохим - работящий, семья дружная и собой хорош, хотя, конечно, до короля ему далеко было.
- Ой, так ты в него влюбилась? - протянула улыбающаяся Тхайрэт, с интересом глядя на свою новую знакомую. - Сейчас я тебе чистое платье притащу, а руку лучше пока на косынке подвесить, чтоб рану лишний раз не тревожить.
- Тхай, заткнись, - вставил комендант. - Пусть сначала закончит, а потом мы выскажемся, тебя вообще учили себя вести?
- Да, я в него влюбилась, - твердо ответила Исильмэ. - Это было какое-то безумие, он мне каждую ночь снился, хотя я не отказывалась замуж выходить, наоборот - делала вид, что очень рада. Отец тоже радовался, что у него дочь такая веселая и послушная, хоть у меня на душе и кошки скребли. Только я всегда понимала, что плетью обуха не перешибешь, девчонка из деревни не пара потомку Элроса, что толку плевать против ветра, моя судьба - идти за Радроса. За неделю до моей свадьбы случилась беда - отец мой тяжело заболел. С утра мы с ним крышу в бане чинили, и он мне пожаловался, что живот у него прихватило. Думал, пройдет, мы еще немного поработали, но отцу стало хуже, он решил прилечь. Я с ним весь день просидела, но к вечеру у него жар начался, жених мой к нам заглянул в гости, увидел, что соседу его совсем плохо, и побежал за знахаркой. Та пришла, травы свои заварила, отца ими поила, да только ничего не помогло. Он к утру стал бредить, весь следующий день пролежал без чувств, а к вечеру его не стало. Ну, соседи помогли с похоронами, с поминками, а я совсем одна осталась. Той же ночью я, никому ничего не сказав, вещи кое-какие собрала да и ушла в столицу. Не знаю, что люди у нас там подумали - может, что со мной что случилось, может, решили, что я тварь неблагодарная, но я все бросила и отправилась в Минас Тирит.
- Слушай, а тебе вообще дышать-то не тяжело с этими повязками на груди? - ехидно поинтересовалась целительница. - Давай уж снимем, мы все равно знаем, что ты девчонка. И была охота таким мучениям себя непонятно ради чего подвергать, я бы на твоем месте уж давно от удушья концы отдала.
- Ладно-ладно, я не смотрю, тащи ей чистую одежду, - улыбнулся Маэглин, отвернулся к двери и зажмурился, а когда через пару минут открыл глаза, то увидел Исильмэ в скромном темном платье племянницы и с рукой на перевязи. - Вот так-то лучше, у меня никогда не вызывали одобрения девушки в доспехах. Тхай, может, согреешь чайник? Думаю, ей после всего пережитого не помешает попить и перекусить.
- Спасибо. Когда я пришла в город, то узнала, что во дворце нужны слуги, и пошла туда, - продолжала девушка. - Мне неожиданно повезло, я ведь услышала об этом из случайного разговора на улице. Так я смогла наконец оказаться рядом с Эарнуром - это был как раз первый год его правления, его отец умер за два месяца до моего. Я могла видеть короля каждый день, но мне и оставалось только что смотреть. Конечно, ему не подобает вести беседы со слугами и простолюдинами, но он всегда был скрытен, замкнут, мне казалось, что его как будто постоянно что-то гнетет. Он никогда не смотрел мне в глаза, да и другим людям тоже, кто бы они ни были, только "да", "нет" или "сделай, пожалуйста, то и это" - и больше ничего не скажет. Только с Мардилом иногда разговаривал.
Исильмэ снова заплакала.
- Я бы для него все сделала, если бы он попросил. Я не знала, как быть, и подумала, что мне нечего ждать от жизни, если я по-прежнему буду одной из дворцовых служанок. Хорошо еще, что меня там никто не трогал, король не позволял приближенным распускать руки, говорят, его отец был совсем другим и сам не упускал случая позабавиться с прислугой. Я соврала, что выхожу замуж, и попросила расчет, после чего ушла из дворца и тем же вечером, переодевшись юношей, вернулась туда вновь. Назвалась сиротой, попросила взять меня теперь уже в оруженосцы. Как ни странно, мне не отказали, видимо, после войны не так много народу рвалось на армейскую службу. Остальное вы знаете.
Маэглин тяжело вздохнул и устало прислонился к стене. Его одолевали неприятные воспоминания о собственной юности в Гондолине.
- Как же трудно быть юным и наивным, - сокрушенно покачал головой эльф. - Ты, конечно, редкостная дура, но, на твое счастье, везучая. Надо было тебе дома оставаться да замуж за этого твоего соседа идти, как все порядочные девки делают. Живьем я этого вашего короля не видел и уже вряд ли увижу, а вот на портретах пару раз доводилось. Спору нет, у Эарнура уж слишком красивая рожа, да только, знаешь ли, на него хорошо посмотреть издалека, повосхищаться, как прекрасной картиной или статуей, а потом забыть. Твое счастье, что он на тебя глаз не положил. Я-то живу на свете намного дольше тебя и давно понял, что словом "любовь" люди, да и эльфы тоже, зачастую прикрывают такую мерзость, что и думать-то страшно, и не надо так смущаться, я вовсе не про постель. Хотя и про это тоже, но это всего лишь одна из мелких составляющих общей гнусности.