- Так, рассказывай.
Ну, я и рассказала. Как зашла в квартиру. Как увидела. Что сказала. Как приехала к родителям. Как подала заявление на развод. Как батя выкинул Артема из квартиры.
Я говорила и сама поражалась своему спокойствию. Где моя хваленая эмоциональность? Где вопли, крики о том, какой он козел? Мне даже плакать не хочется! Внутри спокойно и пусто. Только руки дрожат. И холодно. Я мерзну, хотя на улице духотища после жаркого дня.
- Да... дела. Ну он и козел, а.
- Да оба хороши. У меня – наука, экспедиции... А у него город и душный офис. Вот и начал искать развлечений.
- Мать, ты его оправдываешь? Кто ему в науку мешал пойти?
- Не оправдываю. Я просто не хочу впадать в истерику.
- А чего хочешь?
- Уехать.
- Куда?
- Пока – на Алтай. Докопать сезон. А там – посмотрим. Пошли спать.
В пять утра за нами пришла машина, и мы отправились в обратный путь, навстречу горам, солнцу, ветру, ледяным рекам и духам древности. Ехать до места оставалось шестьсот пятьдесят километров.
Это был самый тяжелый, самый безумный, но и самый потрясающий сезон за всю мою экспедиционную жизнь. Я срывалась в любые разведки****, напрашиваясь с шефом в самые сложные и труднодоступные места, куда девочек обычно не брали.
Лиса рассказала Палычу о причинах моего поведения, и он не задавал вопросов, когда я подходила с просьбой поехать на очередной край географии, просто кивая в ответ. Я не пропустила ни одной разведки.
Мы совершили безумное путешествие на плато Укок*****, проверив “зону спокойствия”, проехали тысячу километров по Телецкому заповеднику******, выехав к точке сбора трех отрядов с юга. Рожи у коллег, когда мы явились на сутки раньше, да еще и со стороны, где дорог нет в принципе, были просто фееричные. Мы ловили сусликов в Курайской степи, кололи лед на Актру и делали из него чай... День археолога отметили так, что до сих пор от одного только воспоминания голова болит.
Я вернулась через месяц и обнаружила, что батя поменял замки в моей квартире, поставил новый стол на кухне и диван в спальне, подарив старую мебель детскому дому. Может, им и пригодится.
- Именем Российской Федерации мировой судья судебного участка №1 Центрального района города Новосибирска Павлова Ольга Васильевна... – сухой голос, зачитывающий постановление, звучал для меня лучше любой музыки, вызывая тихое ликование. – ... решил: удовлетворить исковые требования и расторгнуть брак между Высоцким Артемом Валерьевичем и Лихачевой Дарьей Сергеевной. Решение вступает в силу с 03 октября 2011 года и может быть опротестовано в течение десяти календарных дней.
Все. Ну наконец-то. Свобода!
Я вышла из здания суда, не оглядываясь. На крыльце меня догнал Артем и начал объясняться в любви, хватая за руки. В который раз.
В экспедиции я отключала телефон, не брала трубку, когда он мне звонил. Он заваливал меня сообщениями с признаниями в любви. Потом – с угрозами, что не даст развод. Потом снова в любви признавался. Как же ж надоел...
Я послала его подальше и прошествовала к машине, где меня ждала Лиса.
Мы круто развернулись и уехали, чуть не сбив этого придурка, с чего-то вдруг решившего, что кинуться под колеса – хорошая идея. Святая наивность. Лисища ударила по тормозам. Я бы переехала нафиг.
Добравшись до дома, мы наварили с ней глинтвейна, дабы отметить мою свободу.
Глинтвейна нам оказалось мало, и мы пошли за добавкой. Идея дойти до “водопоя”******* появилась в обеих головах сама собой, и мы отправились ее реализовывать.
Первым наши не слишком трезвые личности заметил Норвежец – здоровенный рыжий дядька, с которым у нас сложилась давняя и нежная дружба. Именно с него началась моя мотожизнь. Точнее, с покатушек с ним. Давным-давно, еще на первом курсе.
- О! Вернулись, расхитительницы гробниц!
- Вернулись-вернулись, – мы обнялись, причем мы с Лиской облапили его по бокам, а он просто
поднял нас обеими руками. По девочке на руку, ага.
- Девки, чего такие кислые?
- Да мы тут за вином для глинтвейна шли...
- Хорошо шли! Что отмечаете? Или просто так?
- Мою свободу отмечаем.
- Какую свободу? А муж?
- Объелся груш. Я теперь свободная девушка.
Норвежец смотрит на меня с подозрением, а потом начинает хохотать, ударяя себя по ногам, затянутым в кожаные штаны.
- Слушай, Дашка, ты серьезно? Ты выгнала таки своего чудика?
- Я не просто его выгнала. Я с ним развелась.
- Ну... так. Это плохо или хорошо?
- Не знаю, Стас. Наверное второе.
- Так, прекрати киснуть. Кататься поедешь?
- У меня шлем дома.
- Заедем, значит! Змей! Поехали, прокатимся! Возьмешь Лису пассажиром?
- Да не вопрос, поехали.
Мы сорвались с “водопоя” с оглушительным ревом прямотоков, заставляя сигнализации припаркованных машин петь нам дифирамбы своими сиренами. Доехав до моего дома и вытащив шлемы – мой “ездовой” и запасной, мы рванули по шоссе на плотину ГЭС – смотреть, как садится солнце и есть хот-доги в очередном месте сборищ.
Прокатавшись полночи, я поняла, как же сильно соскучилась. Я уже больше двух лет уже не сидела за рулем, катаясь только пассажиром, и то редко – Артем жутко бесился, когда я уходила на тусовки, ездила на фестивали... А со мной он ездить не хотел. Не хотел “уподобляться стаду”. А ведь он и меня этим стадом считал, только я не замечала. Я была ему удобна. Тьфу, как мерзко.
Мы стояли с Лисой на плотине и смотрели на плещущуюся внизу воду, потягивая чай из Стасова термоса. Чай был ядреный, с кучей каких-то трав.
- Эх, девки.
- А?
- Дашка, вот скажи мне, нафига ты тогда свою Кавасаку продала?
- Дура была. Любила парня, а он не любил мой мотоцикл.
- И ты мотоцикл променяла на парня? Эх ты...
- Другой куплю.
- Не купишь.
- Куплю.
- Да не купишь ты!
- Да куплю!
- Спорим?
- Спорим! Весной уже буду кататься!
- А чего не сейчас?
- Потому что найти надо, что брать.
- А ты бери чоппер – не ошибешься!
- Так чопперов, их...
- Дашка, бери Шадика!******** Литрового! – Лиса смотрела на меня блестящими от возбуждения глазами. – Я тебе не говорила, сюрприз хотела сделать. Я его купила! Я купила мотоцикл! Едет уже с Владика на поезде. Там второй такой же, пока ничейный!
- Алиска, ты?! Мотоцикл?!
- А что, права у меня есть. Давай!
- Ты купила Шадик?! Он же тяжелый!
- Ничего не тяжелый!
- Ну что, Дашка? Струсила?
- Ничего я не струсила. Я давно не ездила просто!
- Струсила! – Норвежец перехватывает меня поперек туловища и начинает крутить, устраивая в голове мельницу.
- Поставь меня, где стояла!
- Ну так чего? Будешь ездить?
- Буду! Какого года второй?
- Седьмого. Муха не сидела, что называется.
- Лиска, ты прям... я не знаю! Стоит сколько?
- С доставкой – триста десять.
- Дофига...
- Струсила!
- Да идите к черту! Завтра позвоню и поговорю с продавцом! Телефон есть?
- Есть.
- Вот завтра и разберемся.
Домой мы явились под утро, а ближе к обеду я позвонила хозяину мотоцикла, договорившись о встрече.
Триста десять тысяч – это, конечно, дофига... Хотя... возьму кредит – как раз мотак приедет. А там и за грант отчитаемся, денежку получим за наши летние приключения... А там зима. Не до мотоциклов будет.
Так. Защищаюсь я в апреле. Если все пройдет хорошо – уболтаю шефа для начала, чтоб отпустил, а потом Лису, чтоб не одной ехать, и рвану в путешествие. На мотоцикле. Месяца на полтора. Денег на это надо... Ай, деньги – дело наживное, заработаем.
Главное... а что главное? Не сойти с ума. Не искать причин, почему я осталась одна и почему все так получилось. Не искать.