Оказавшись вне стен Академии – я попросту выпрыгнул в окно, расплавив решетку несложным заклинанием, – мы с Шардом направились прямиком к конечному пункту моего плана.
Даже такому юному идиоту как я была понятна вся безнадежность противостояния Великому Дому в одиночку. Мне были нужны союзники, достаточно могущественные, чтобы не побояться конфликта с Великим Домом, и обладающие достаточно свободными взглядами.
Я уже говорил, что я неудачник? В самом Шарне, этом храме терпимости, единственном месте в мире, практически полностью лишенном предрассудков и шовинизма, я ухитрился стать изгоем.
Через два часа после побега из Академии я стоял перед воротами Сыскной Гильдии. Было ли случайностью то, что Барон Трелиб д’Медани в ту ночь был в Шарне, впервые за долгое время покинув штаб-квартиру Дома в столице? Маловероятно. Я стоял перед этим человеком с обманчивой внешностью респектабельного лавочника, мучительно краснея от стыда, рассказывая ему свою дурацкую историю и никак не мог избавиться от ощущения, что Барон знает об этом деле много больше, чем показывает, и возможно, куда больше, чем я сам.
Впрочем, я знаком с ним уже четверть века, но случаи, когда Трелиб чего-то не знал, могу пересчитать по пальцам одной руки.
Я не могу сказать, был ли мой выбор верен, даже сейчас, оглядываясь в далекое прошлое. Не знаю даже, был ли у меня в самом деле выбор, или это была фикция. Но вряд ли, даже зная, чем все это закончится, я поступил бы по-другому. Наверное, это и есть судьба неудачника – видеть, как все складывается подобным образом и осознавать, что ты каждый раз поступал правильно, и именно это стало причиной того, что ты оказался по самые кончики своих острых ушей в первосортном дерьме.
Трелиб повел себя в полном соответствии с официальной политикой своего Дома. Медани – малочисленный, молодой Дом, занимающий не самое завидное место в иерархии. Но назвать его слабым не повернется язык даже у самых отъявленных недругов. Тонкая, очень рисковая, но всегда успешная политика его Баронов позволяет Дому ходить по лезвию клинка и почти никогда не оставаться в проигрыше. Чего стоит, например, общеизвестный, но никем не доказанный факт значительного вклада Медани в ход Последней Войны на стороне Бреланда. Трелиб – одно из немногих моих достижений, которым я могу гордиться, это честно заработанное право звать его по имени, без титула, – всегда вызывал во мне искреннее уважение и восхищение. Конечно, в его решении подобрать молодого полукровку не было ни капли эмоций, только трезвый политический расчет. Но имело ли это хоть какое-то значение для меня? С первого дня Трелиб оказывал мне доверие, которого я, признаюсь честно, не всегда заслуживал, и моя преданность – это то немногое, чем я могу отплатить ему.
К тому же, его расположение хоть немного компенсировало ту настороженную подозрительность, с которой отнеслись ко мне остальные Медани. Для них я был в лучшем случае чужаком, в худшем – шпионом, и я не могу винить их за это, служение Дому и меня изменило не в лучшую сторону, заставляя видеть в каждом встречном подозрительного типа. Помимо всего прочего, в нашем мире, где можно измерить и взвесить любую добродетель или порок, некоторые символы и знаки воспринимаются иногда излишне буквально, приводя к неверным или же поспешным выводам. Проще говоря, на боевого мага, правое плечо которого занимает имп, смотрят совсем иными глазами, нежели на травницу с котенком.
Мой внешний вид, мое происхождение, мое поведение, мое положение «любимчика» Барона не добавляли мне всеобщей любви, и пару раз я почти нарвался.
Правда, до недавнего времени мы все были слишком заняты. И к тому же, на исходе Войны я работал в одиночку, над своим собственным проектом, подробности о котором поначалу знал только Трелиб. Каналы поставки информации, проходящие через Зиларго – перестраховка, но она того стоила – помимо непосредственных разведданных содержали массу сведений весьма обширного плана. И только от усердия и, зачастую, интуиции локальной резидентуры зависело, найдется ли в горе шлака драгоценный самородок.
То дело выглядело очень многообещающим. Случайно подслушанное в разговоре слово. Карта, которая, по мнению собеседников, крайне высокопоставленных военных чинов одной из союзных стран, была в состоянии полностью изменить расклад сил. Тщательно скрытый, но все же вытащенный мной на поверхность интерес Дома Денеит – наших основных соперников – придавал дополнительный вес и без того очень перспективному и интересному делу. И я его с треском провалил. Я добился у Трелиба полномочий и ресурсов, три года гонялся за Денеит, нажил себе кровного врага, но так и не выяснил, что именно они искали. Все, что я узнал, было кодовое имя «Джаггернаут» и несколько имен, по большей части отработанных одноразовых контактов. Я даже не знал, добились ли они успеха, просто в какой-то момент Денеит свернули операцию, а я так и не сумел подобраться ближе.
Мой провал был встречен в Доме сдержанным злорадством. Незамедлительно нашлось множество лиц, которые и не сомневались в том, что поручать дилетанту столь сложное и тонкое дело, как разведка, было большой ошибкой доверчивого и идеалистичного Барона Трелиба. Он устроил мне разнос, снял с меня полномочия, прозрачно намекнул, что мне стоило быть поаккуратнее и не наживать врагов внутри того единственного дома, который у меня остался, и отправил на Аэренал до конца Войны.
Я вернулся в Роат сразу после блестящей победы Бреланда, одержанной во многом благодаря усилиям Барона Медани. Четыре года жизни на Аэренале казались отдыхом рядом с необходимостью каждый день в полной мере ощущать, что имя Давиена д’Эстальду стало синонимом позора Дома. Мой статус, честно заработанный двадцатью годами оперативной работы на Войне, обратился в ничто из-за моего первого самостоятельного дела. Формально я все еще занимал довольно высокое место в Доме, но фактически делал не больше рядового агента. Впрочем, мое положение было даже хуже, чем у рядового агента – я-то уже успел себя скомпрометировать. Я занимался бумажной работой, регулярно отправлял наверх просьбы о переводе на иную должность – они раз за разом возвращались с отрицательным ответом, и я собрал внушительную коллекцию, – затевал ссоры с парочкой своих недоброжелателей и упражнялся в словесных пикировках с Шардом, который за время, проведенной со мной, вырос втрое, изрядно усовершенствовал владение всеобщим языком, но сносно летать, использовать магию и держать язык за зубами так и не научился.
Отчет из регионального представительства в Зиларго я читал исключительно от нечего делать – центральный офис в Троланпорте информировал о делах Триумвирата, делал прогнозы касательно биржевых котировок в следующем месяце, сообщал приблизительные объемы добытых кристаллов и делился актуальными придворными слухами. Давний союзник, выигравший в Войне, пожалуй, больше других, но и отдавший больше других. Очень стабильный регион. Спокойная, богатая страна, особенно на фоне изуродованного Войной Бреланда… Триумвират своего не упустит. Квартальный отчет из Оскилора я вообще проглядел вполглаза – это представительство, практически единственной функцией которого была пересылка разведданных из нашей штаб-квартиры в Зиларго, чтобы союзники могли выдавать нашу информацию за свою и продавать Бреланду, не опасаясь санкций со стороны Великих Домов, вообще было законсервировано сразу после Войны, поскольку дальнейшее поддержание маскировки не имело смысла. Теперь в офисе остался один сотрудник пенсионного возраста и двое слуг. Закрыть офис совсем не представлялось возможным по соображениям престижа, поэтому он поддерживал видимость деятельности, периодически присылая скрупулезные отчеты с мизерным балансом и практически бесполезными сведениями. Я уже было отложил отчет в сторону, когда взгляд остановился на знакомом имени, которого просто не могло там быть.