Тульварик зашел в королевский шатер к снунорфам. Три командующих советника повышали голос, уставившись на карту, громко споря. Рихтен Бьордфлодсон – огромный снунорф со светло-голубыми глазами и прямыми русыми волосами, аккуратным прямым носом пытался доказать Бирдогу Стромвальдскару, – худощавому северянину с черными волосами, со сломанным широким носом, что его тактические приемы полнейшая ерунда.
Вильберт Вульфротсон – высокий стройный блондин с вьющимися кудрями больше походил на гигантского эльфа, со свойственной эльфам утонченной красотой и надменностью, в нем действительно было мало северной прямоты и дерзости, он стоял в стороне и поглядывал на короля. Король Ганриктер Хрисскарсон II восседал на сооруженном для него троне и внимательно слушал. Когда король тоннобердов вошел в шатер, все замолкли и уставились на него.
– Ваше величество, – поклонился Тульварик, он чувствовал себя слишком низким на фоне северян, стола и карты.
Ганриктер поклонился в ответ.
– Мы здесь торчим целую вечность, ваше величество, – продолжил тонноберд, – мои советники и командиры теряют терпение, я теряю терпение, нам нужно выдвигаться немедленно или хотя бы принять решение по укреплению в случае осады.
– Оставьте нас, – сказал Ганриктер, и с этими словами трое снунорфов вышли из шатра.
– Мы не можем спорить вечно, Ганриктер, – настаивал Тульварик, – у нас кончается время, и это в Ваших интересах, поскольку Мэлкат, захватив Фросхолден, разорит ваши земли и ваших женщин изнасилует, а детей и стариков убьет.У нас с Вами было время и возможности, но мы спорили и спорили…
– Я понимаю, ваше величество, – спокойно перебил его король, игнорируя небольшую вспышку гнева тонноберда, – и я полностью согласен: мы выдвигаемся на рассвете, я уже распорядился о разделении армии на три части. Ударим в лесу, там где для ашклахаров будет мало маневренности, сразу с трех сторон. Вы довольны, ваше величество?
Тульварик засиял.
– Конечно, давно пора! – карлик обрадовано ругнулся полушепотом, и добавил в небольшом поклоне, – ваше величество.
Ганриктер поклонился в ответ, слегка улыбаясь.
Глава 22: Аринелла
Аринелла смотрела как он спит. Укутанный в наколдованное аркилункой одеяло, варвар выглядел безобидным, несмотря на свою длинную бороду и огромный торс. Борода делала его старше, но казалось, что он почти не изменился. Когда он переодевался в комплект теплой одежды, то она увидела, что мышцы его слегка уменьшились, и то – больше в ногах. Ею созданные штаны странно на нем болтались, но мощь севера все равно ощущалась в нем. Эльфийка чувствовала его и… свою боль на губах, сухость и недостаток влаги. Невозможно было кастовать заклинания бесконечно, даже у эльфов есть предел по созданию еды, воды, одежды и других жизненно необходимых вещей. Эдельмер проснулся.
– У тебя нет возможности связаться с кем-то, чтобы нам послали аргифона? – услышала она внезапно голос. Его серо-голубые глаза пристально уставились на нее. Он будто бы и не спал.
– Нет, – отрезала Аринелла, – пора идти.
Снунорф часто молчал. Да и она не знала, что ему сказать. «Он любит ее, ее, а не меня, – думала она, – поэтому и молчит, ему мне сказать нечего».
Изменение климата сделало свое дело, и хотя бы дожди стали более частым явлением в этой бесконечно пустынной стране… Эльфийка и северянин быстро собрались и двинулись, продолжая свой путь.
Глава 23: Нулара
В Запредельном море была группа островов под названием Лармарские острова. Жители островов назывались лармарцами.
Нулара стояла на каменном утесе и смотрела вниз. У причала собралось несколько рыцарей, их плащи изображали гербы, которых Нулара не помнила. Ее Отец – Тимнар Тоссед хлопал какого-то большого рыцаря по плечу и смеялся вместе с ним. «Скорее бы, – думала она, – наконец-то я покину суровые скалы». Отец не стал бы ее брать с собой, несмотря на достижение совершеннолетия по меркам лармарцев, что определялось девятнадцатилетним возрастом. Древний символ лармарцев, изображающий число девятнадцать при начертании очень походил на мачту с парусом и считался священным.
Дождь моросил, волны били о прибрежные скалы с другой стороны острова, но залив казался всегда спокойным, вот почему причал больше походил на небольшой порт, где могли уместиться несколько десятков кораблей.