— Н-нет… простите, Виктор Александрович, документы находятся на согласовании в министерстве, до сих пор сохраняются возражения юристов, не решен вопрос с первым замом… Но все находится под контролем, мы корректируем текст…
— Молодой человек, — выразительно сказал Виктор Александрович, — мы с вами условились изначально, что текст не подлежит корректировке. Он должен быть принят в неизменном виде. Если вы не можете согласовать вопрос с конкретным чиновником, вы обязаны, прежде всего, сообщить об этом мне. У нас есть иные возможности повлиять на ситуацию.
— Я посчитал, — начал оправдываться докладчик, но Виктор Александрович движением руки остановил его.
— Не надо объяснять причины, по которым у вас что-то не получилось. У вас есть три дня на исправление ситуации. Сергей Дмитриевич… — сидящий напротив референт с готовностью подался вперед и повернулся к нему всем телом. — Сергей Дмитриевич, пожалуйста, согласуйте время доклада и подготовьте повестку.
Референт начал быстро что-то записывать в пухлую тетрадь, в наступившей тишине слышался отчетливый скрип золотого пера.
— А вам, молодой человек, — продолжал Виктор Александрович, — необходимо в следующий раз предельно тщательно подготовится. Проведенную работу и сегодняшнее выступление я оцениваю как неудовлетворительные, и буду крайне разочарован, если вы снова напрасно потратите наше время.
Тот быстро закивал, прекрасно понимая, что кроется за этой формулировкой.
— Господа, — Виктор Александрович встал, опершись руками о стол, — я вас больше не задерживаю. Сергей Дмитриевич, пожалуйста, останьтесь.
Все присутствующие поднялись из-за стола. Посетители тихо покидали кабинет, стараясь не встречаться глазами с бедным докладчиком.
Тяжелая дубовая дверь закрылась за последним посетителем. Виктор Александрович опустился в кресло, референт сел напротив.
— Я слушаю вас, Магистр, — голос референта прозвучал неожиданно звучно.
Виктор Александрович кивнул головой.
— Ваше мнение, Рыцарь?
Референт покачал головой.
— Мальчишка завалил дело. За три дня исправить ситуацию невозможно.
— Я знаю, его надо исключать из проекта. Но не сегодня. Посмотрите, — он положил перед референтом распечатку, — это результаты проверки Приората Спокойствия.
Референт пробежал глазами короткий текст.
— Магистр, — твердо заявил он, — для меня это новая информация.
— Не расстраивайтесь, Рыцарь, для меня тоже. Оказывается, наш вундеркинд находился под оперативным контролем Средиземноморского Магистрата. Я не думаю, что они могут себе позволить открытый саботаж, но их настойчивое внимание к нашей работе настораживает.
— Магистр, я считаю, мы должны поставить в известность Верховный Магистрат, — очень серьезно сказал референт, — решение об Очищении принято, и мы обязаны следовать ему, так же, как и они.
— Вы правы. Но я не хотел бы обвинять братьев-Рыцарей без должных на то оснований. Возможно, это просто случайность, или не совсем этичная попытка помочь.
Референт с недоверием покачал головой. Он не был так информирован, как Виктор Александрович, но сама идея бескорыстной помощи одного Магистрата другому, да еще путем внедрения агента влияния, казалась совершенно неправдоподобной.
— Я понимаю ваши сомнения, Рыцарь, но все же, считаю, что сначала мы должны провести всестороннее расследование и установить, содействовал ли Средиземноморский Магистрат нарушению сроков реализации проекта. А пока… Пока мы не должны показывать свою информированность. Прошу вас лично заняться этой проблемой.
Референт поклонился. Он понимал ответственность поручения — доказанная попытка саботажа станет серьезным ударом по Средиземноморскому Магистрату, конкурирующему за влияние в Восточной Европе.
— Теперь далее, — продолжил Виктор Александрович, — в отношениях с братьями-Рыцарями мы разберемся, но никто не простит нам нерадения. Отставание по всем проектам, касающимся Очищения недопустимо.
Он специально использовал слово "нерадение". Согласно Изначальному Уложению "нерадение" было одним из тягчайших преступлений, и самым мягким наказанием было вечное изгнание из Эдема. Это в лучшем случае. А скорее всего, провинившемуся придется познакомиться с клинком Рыцаря-Экзекутора. Референт прекрасно понял этот намек.
— Будет исполнено, Магистр, я немедленно подготовлю решения.
— Именно этого я и ожидал. А теперь прошу вас поделиться вашими соображениями по поводу хода Очищения.
Референт с готовностью раскрыл тетрадь и перелистнул несколько страниц.
— Несмотря на задержку по одному из направлений, в целом Очищение продвигается точно по графику. Нами контролируются все ключевые точки, предусмотренные проектом — политическая система, вооруженные силы, спецслужбы, финансовая система. Задействованы практически все резервы Магистрата. Привлечены даже студенты орденского Университета.
Виктор Александрович одобрительно кивнул головой:
— Я попрошу вас к завтрашнему дню по каждому проекту подготовить подробные отчеты. И еще, необходимо подготовить кандидатуры исполнителей для финансовой части проекта.
— Кандидатуры подготовлены, Магистр.
— Обращаю ваше внимание на тщательный отбор исполнителей и организацию максимального контроля за ними.
— Будет исполнено, Магистр.
— Я подчеркиваю, максимального.
Референт сделал пометку в блокноте.
— И еще, Рыцарь. Насколько я знаю, вы освободили мою дочь от участия в оперативной работе, это правда?
— Правда, Магистр. Согласно Уложению, я обязан принять все возможные меры для обеспечения безопасности прямых наследников Магистров. Кроме того, она только год назад отпраздновала День Совершеннолетия, а специфика операции, особенно с учетом максимального контроля, требует слишком близких контактов с исполнителями. Я взял на себя смелость оставить ее в оперативном резерве. В настоящее время Принцесса Ия занимается по индивидуальной программе с Мастером Георгием.
— У вас есть сомнения в уровне подготовке Принцессы?
— Нет, — уверенно ответил референт.
— Тогда прошу вас немедленно привлечь ее к операции. У нас не хватает исполнителей, эмоции и сантименты сейчас не уместны. К тому же, Принцесса не простит нам, когда узнает, что во время Очищения мы заперли ее в Университете. Тем более, не лишним будет участие Мастера Георгия.
Виктор Александрович поднялся из-за стола и неспешно подошел к большому окну, выходящему в оранжерею. На улице промозглый февраль, а за окном — пальмы и буйство тропической зелени. Он повернулся к референту.
— И еще, Рыцарь. Сегодня по открытому каналу поступило официальное прошение о срочной встрече. От Тихорецкого.
Референт весь подобрался. Тихорецкий — это заместитель начальника УФСБ по Москве. Человек-посвященный с правом прямого обращения к Магистру. Только вот использовать это право понапрасну может только безумец. А Тихорецкий далеко не безумец, очень далеко. Значит, случилось что-то очень серьезное.
— По моему поручению Приорат Спокойствия прозондировал ситуацию, — добавил Виктор Александрович, — и они пришли к выводу, что его прошение напрямую связано с проводимыми в рамках Очищения операциями.
— Общая информация о разрозненных проектах, — быстро сообщил референт, — вполне могла дойти до ведомства Тихорецкого. Но обнаружить их взаимосвязь невозможно. До настоящего времени у нас не было вопросов к его лояльности. К тому же, посвященные уровня Тихорецкого зондируются в постоянном режиме… Тем не менее, Магистр, я немедленно лично займусь проверкой всех деталей.
Референт энергично встал.
— Магистр, прошу разрешения удалиться.
— Спасибо, Рыцарь, приступайте.
Референт вышел. Виктор Александрович не спеша опустился в кресло, стоящее у окна, и задумчиво оглядел кабинет. Это было единственное место в Москве, не вызывающее внутреннего отторжения. Он мог бы разместиться во дворце, но предпочитал этот небольшой, отделанный красным деревом и зеленым шелком кабинет, с мягкими бежевыми диванами по периметру и окнами в тропический рай.