Саймон проснулся.
Весь день они провели на даче, гуляя по окрестностям.
Евгений неожиданно уехал, извинившись и сославшись на какие-то неотложные дела. Вартанов за завтраком нехотя пояснил, что его вызвали куда-то на Урал, толи в Красновишерск, толи в Пермь. Вроде бы надо было решить небольшие проблемы с уклонистами от евгенического контроля за рождаемостью.
Вечером, когда Джулия собирала вещи к отъезду, Саймон бесцельно слонялся по дому. После отъезда других гостей в усадьбе стало пусто и безлюдно. Прислуга ходила по дому едва слышно, а управляющий вообще куда-то уехал по поручению Вартанова. Проходя мимо кабинета профессора, Саймон остановился и прислушался. Там кто-то разговаривал.
Через неплотно прикрытую дверь до него донесся голос Вартанова, который отвечал неизвестному собеседнику:
— Если возможно, я хотел бы знать предельные сроки.
— Попытайтесь уложиться в два-три месяца. В идеальном случае, – голос говорившего был раскатистым и властным, – мы хотели бы увидеть первые результаты через три недели.
— Непременно постараюсь успеть, Алексей Константинович.
Вартанов встал, судя по всему из кресла. Саймон еще немного приблизился к двери. Из окна на него упали косые кровавые лучи заходящего солнца.
— Ну что вы! Я вас не тороплю, – покровительственно заявил собеседник Вартанова.
— Благодарю за доверие, ваше высочество.
В щель Саймон увидел профессора, стоявшего к нему спиной, и экран коммуникатора с очень знакомым лицом.
— Спокойной ночи, Алексей Константинович.
— И вам тоже спокойной ночи. Передавайте привет Насте и Вове со Славой. Я их скоро навещу, – собеседник выключил связь.
Осторожно, неизвестно от чего скрываясь, Саймон отошел от двери и поднялся в мансарду.
Войдя в комнату, он остановился перед большим окном. Западная часть небосклона была объята пламенем. Огненные перья облаков растрепанным веером окружали косматый шар солнца. По земле пролегли густые черные тени. Одинокая яблоня в саду казалась обугленным скелетом на фоне багряного заката.
Только сейчас Саймон понял на кого был похож собеседник Вартанова: на российского императора Константина V. Это был его родной брат.
Глава 9
Декабрьское утро выдалось пасмурным: низкие разодранные облака смутными тенями неслись в завывающих порывах ветра и изредка просыпали на землю сухую снежную крупу. Голые ветви деревьев стряхивали наледь в промерзшие до дна лужи. На проселке не было видно ни одной собаки – все дворняги попрятались по будкам и закутам.
Дома выглядели серо и неприютно: из окон лился желтый сиротливый свет, но солнце вот-вот готовилось его загасить. В отдалении хлопнула дверь и зарычал, прокашливаясь, мотор грузовика-полуторки.
Верхняя Вишера просыпалась.
В доме фермера Киреева сегодня было людно, пришли гости. Вернее они пришли вчера, а сегодня утром неждано-негадано его навестили сельский участковый Антонов и сосед-дачник Жихарев. Сейчас хозяин поил гостей чаем и водкой в честь прошедшего дня рожденья, а сам лечился после возлияний. Разговор шел медленно, жарко натопленная кухня и завывающий промозглый ветер настраивали на задумчивый лад и разговоры за жизнь.
В такой компании Семен Федотович Киреев любил посудачить о сельских новостях, тем более, что участковый был осведомлен в них более других, к чему его обязывали должность и положение. Однако сегодня разговор получался на редкость бессодержательным. Можно было подумать, что Вишера залегла в спячку до весны. Милиционер вспомнил пару анекдотов, да повторил двухнедельной давности историю о том, как всем отделением спасали сбежавшую корову Дарьи Митиной, свалившуюся в прогоревший торфяник в лесу.
Становилось скучно.
— А вот скажи мне, Федотыч, что ты в будущем году делать будешь, а? – неожиданно прервал долгую историю сосед-дачник.
— Как что? – с похмелья голова соображала туго, и Киреев не сразу понял, в чем суть вопроса. – Ты это о чем, Михалыч?
— Неужто не слышал, что со следующего года, с самого января, начнет работать комиссия по контролю за рабочей силой, – Иван Михайлович прищурясь посмотрел на фермера поверх чашки.
— Ну и что? – опять не понял Киреев. – А я тут при чем?
— Не скажи! – дачник в шутку погрозил пальцем. – Очень даже при чем. А у кого десяток китайцев спит в сарае? То-то!
Иван Михайлович рассмеялся, глядя на переменившегося лицом соседа.
— Ладно тебе стращать-то! Какие китайцы? Окстись! – Семен Федотович налил себе еще немного и, поморщась, выпил залпом.
— Не отпирайся, – вдруг вставил молчавший до этого участковый. – В деревне разве только ленивый не знает, что у тебя три десятка нелегальных рабочих. Кроме китайцев человек десять киргизов, да еще кто-то, сейчас не припомню. Но в участке можно посмотреть, – строго добавил он.
Киреев как-то сразу поник и заискивающе посмотрел на милиционера:
— Ты ведь документики-то подберешь, Петр Порфирьевич? Уж за мной дело не станет, ты меня знаешь. Разве ж я тебя когда обманывал? – и тут же начал сокрушаться. – Где ж мне столько денег на налоги найти, да на рабочую силу? Субсидии не повышают, а цены закупочные на целых пять процентов упали по осени! Грабеж среди бела дня! Сам тружусь, спины не разгибая, и другим отлынивать не даю! Ну, так как, Петр?
Фермер с ожиданием посмотрел на милиционера, но тот молча разглядывал узор на скатерти. За него ответил Жихарев:
— Все уладишь, не торопи человека. Что мы, сами что ли не решим эти вопросы? Свои люди – сочтемся, – он примирительно хлопнул по плечу Киреева и налил ему еще.
За окном неожиданно громыхнуло и стекло тренькнуло. За занавеской мелькнула тень.
— Выстрел что ли? – неуверенно спросил дачник.
— Похоже на то, – меланхолично сказал участковый и потянулся за портупеей, висевшей на спинке стула.
В дверь сильно постучали и чей-то громкий голос потребовал милиционера Антонова, потому как дурень Чеканов сейчас всех постреляет. Киреев и Михаил переглянулись, а участковый быстро исчез за дверью. Оба соседа, не сговариваясь, поспешили за ним.
На улице мороз цепкими пальцами перехватил дыхание и заставил сбиться на шаг: только милиционер шел размашисто как на учениях.
Гулкий звук выстрела спугнул стаю черно-серых ворон на старой березе у околицы, и те, невпопад махая крыльями, разлетелись грязными кляксами в белесом небе. Ветер почти стих.
Только обернувшись и посмотрев через плечо, Петр Антонов понял, что их нагоняет старый грузовик, и это был не выстрел, а звук глушителя. Водитель, поравнявшись с идущими спешным шагом людьми, предложил подкинуть их до места.
В теплой кабине уютно пахло бензином, грузовик был действительно очень старым, и крепким табаком. Участковый поморщил нос:
— Куришь, Сергей Игнатич? Ан как сейчас шмон наведу в кабине?
Водитель беззлобно рассмеялся и вновь стал смотреть на дорогу: по льду скользила ребетня, норовя попасть под колесо. Водитель надавил клаксон.
У развилки участковый прервал молчание и, хлопнув шофера по плечу, сказал:
— Сгружай нас здесь. И смотри – поймаю, мало не покажется.
Сергей еще раз сверкнул белозубой улыбкой и, ничего не ответив, укатил в сторону правления.
У тына самого крайнего подворья над яром собралась толпа. Человек сто негромко гудели потревоженным ульем. Особенно выделялся статный черноглазый скотник Роман: его голос перекрывал все остальные. Среди селян бестолково металась фигура милиционера Ланцова. Съехавшая набекрень шапка открыла красное ухо. Табельное оружие болталось где-то в районе пупа.
Антонов досадливо поморщился: во всем отделении менее всего он любил и ценил именно Ланцова, но сейчас, видимо, придется работать с ним в паре. Он тяжело вздохнул.
Заметив начальство, милиционер поспешил с докладом, но старший участковый не дал ему проявить служебное рвение:
— Почему беспорядок? Почему вы не потрудились известить меня лично и я узнаю обо всем как всегда последним? И почему, наконец, вы представляетесь не по форме?