— Абсолютно с вами согласен. Я тоже резко против этого пакета законов, – тут Николай запнулся, вспомнив свою дрожащую руку, поднятую в поддержку законов, но тут же продолжил. – Думаю, надо лоббировать интересы коренной нации и даже попытаться секвестировать новый пакет, пока его не утвердила Верховная палата Рады.
Зинченко энергично кивнул и сделал пометку в блокноте.
— А знаете ли вы о степени недовольства в народе? – запустил пробный шар Николай.
— Недовольства чем? – вкрадчиво переспросил глава партии.
— Недовольства законами, да и политикой в целом. Тяжело нынче живется, по улице уже пройти спокойно нельзя, чтобы не попасть в какую-нибудь резню.
— Да, наслышан-наслышан. Вы уже поправились? – заботливо поинтересовался Зинченко, украдкой глядя на следы синяка на лице соратника.
— Спасибо, Юрий Алексеевич. Я стараюсь обходить темные подворотни, – Николай вздохнул. – Однако, вы знаете – недовольство растет.
Зинченко возбужденно встал и прошелся по кабинету:
— Но что можем сделать для них мы? Да и они нам вряд ли чем помогут. Сила на стороне президента и его администрации.
— Не скажите, – перебил его Николай. – Они – люди – ведь не просто масса. Разве я не сказал, что у них есть организации? – добавил он в спину начальнику.
— Не сказали, – Зинченко так и не повернулся и стоял, глядя в окно.
— Организация это не масса. Нам и не нужна масса. Нам нужны конкретные люди, а они могут помочь нам, если мы их поддержим.
— Поддержим в чем? – в голосе мелькнуло что-то неясное.
— В их стремлении изменить законодательные ошибки и общественную жизнь, – Николай постарался придать голосу убедительность.
— Вы полагаете, я на это соглашусь? – интонацию главы партии все еще трудно было понять.
— Если нет, мы можем многое потерять. Наша партия способна сделать неплохой политический капитал. А так, мы окажемся не у дел, как и все.
— Но это же подстрекательство к революции! – Зинченко повернулся и в упор посмотрел на Николая.
— О чем вы, Юрий Алексеевич? Я резко против революции. Назовем это косметическим ремонтом государства.
Зинченко надел пиджак и сел на свое место за рабочим столом, изобразив неприступность:
— Будем считать, что вы ничего не говорили, а я ничего не слышал. Я не одобряю подобных инициатив и советую вам не увлекаться. А так ведь можно, знаете ли, и не только партбилетом поплатиться.
"Взгляд кролика. Запуганного удавом", подумал про себя Николай. Глава фракции заметно нервничал.
— До свидания, – Николай поднялся со своего места и вышел за дверь.
Следующим по списку шел лидер другой фракции Рады. Пусть первый разговор с треском провалился, но Зинченко все же человек порядочный и он не позволит себе просто заложить товарища. А вот этот идейный борец – тот еще фрукт. Этот сдаст не задумываясь. Надо бы с ним поосторожнее.
В приемной Николая пропустили быстро. Глава движения УНЕ был не занят. Разговор получился более коротким.
...- То есть, вы хотите сказать, что в стране созрела почва для политического переворота? – лидер УНЕ Лукашов хищно навис над столом.
— Я не стал бы так резко характеризовать обстановку, но она близка к тому, что вы сказали, – Николай постарался не смотреть в глаза собеседнику, но тот просто впился в него взглядом.
— В таком случае, я полагаю, вы хотите заручиться поддержкой моего движения? – Лукашов эксплуатировал свой имидж прямолинейного человека, но Николай знал, насколько он мог быть коварен.
— И в этом вы не ошибаетесь.
Тревожный звонок терминала перебил готовую сорваться фразу лидера УНЕ, и Лукашов досадливо отключил связь. Сейчас он напоминал тигра, учуявшего ягненка на тропе. Он подбирался и готовился к прыжку: уж слишком лаком был кусок. Николаю даже не нужно было улавливать полунамеки и неясные движения. По крайней мере он был убежден – союзник уже обеспечен.
— Но что будем иметь мы в случае победы или, что тоже резонно, в случае поражения? – Лукашов решил показать себя на этот раз человеком прагматичным, что уже было гораздо ближе к истине.
— В случае поражения, – поспешил успокоить его Николай, – вы лично не теряете ничего. Всегда можно отказаться от действия боевиков. Практика у вас есть, – собеседник пропустил шпильку мимо ушей. – А вот в случае победы вы можете рассчитывать на солидную часть мест в парламенте. Вполне законно, заметьте. Думаю, население поддержит своих освободителей. Лично вам могу обещать пост министра обороны.
Лукашов осклабился и довольно потер руки:
— Вот это деловой разговор. Это я понимаю. Но, – тут же прервал он разгоревшиеся надежды Николая, – я не даю вам согласия сейчас. Я должен все обдумать, чтобы не рисковать понапрасну своими людьми. Даже боевиками, как вы соизволили выразиться. Обсудим детали...
Когда Николай, немного обескураженный отсутствием полного согласия, вежливо распрощавшись, покинул кабинет, Лукашов быстро набрал номер на терминале коммуникатора, и хотя экран показал смазанную заставку, он быстро заговорил:
— Срочное сообщение со степенью секретности "четыре". Довожу до вашего сведения, что Москаленко Николай Васильевич, депутат фракции Украинской Либеральной Партии ведет подрывную работу с целью мятежа и государственного переворота. Сообщники не выявлены. Предположительно есть агентурная сеть в армии. Пытаюсь разработать. Внештатный агент старший лейтенант Лукашов.
Экран взорвался фейерверком и появилась надпись "отбой связи". Лидер УНЕ погасил монитор и, откинувшись на спинку стула, закурил. Он едва ли любил свои обязанности, но ради власти и карьеры был готов работать тем, кем требовалось. Требовалось тому, кто оплачивал его услуги.
После встречи с Лукашовым Николай отправился домой, по пути заехав в церковь. Отец Никодим огорчился, узнав результаты переговоров, но Николай его успокоил, что даже с одной армией им хватит сил для достижения намеченной цели.
Дома, не спеша поужинав, он решил отдохнуть и улегся с книгой на диване.
Николай уже почти спал, когда его выдернул из постели поздний телефонный звонок. Сердито бурча, он прошлепал по холодному полу и включил терминал. На него глянуло незнакомое лицо молодого человека, почти мальчика, с едва пробивающимися усами и бородкой.
— Господин Москаленко? – начал тот резким крикливым голосом. – Я хотел...
— Ну, во-первых, стоило бы извиниться за столь поздний звонок, а во-вторых, неплохо было бы представиться, – Николай недовольно прищурил глаз и поплотнее запахнул полы халата.
Молодой человек тут же смутился и поправился:
— Меня зовут Игнат Мережко, студент Ново-Житомирского технического университета. Простите пожалуйста, что разбудил вас, но у меня к вам срочное дело. Профессор Гота...
— Ни слова больше. Приходите завтра в семь вечера. Что еще? – Николай заметил, что его абонент не торопится прерывать связь.
— Я не один, простите.
— Сколько вас? – устало поинтересовался Николай.
— Десять, – Игнат виновато потупился.
— Ну, что ж, приходите все. Только хлеба купите. И концентрат супа, а то у меня в доме шаром покати.
— Обязательно. Большое спасибо, – студент быстро отключил связь.
Николай, зевая и заплетаясь ногами, отправился досыпать. Уже на грани сна и яви он пожелал, чтобы все эти студенты свалились как снег на голову профессору Готе.
Весь следующий день Николай крутился как белка в колесе: его депутатская комиссия занималась вопросами образования, и сегодня предстояло курирование очередного вуза.