Без лишних слов Варин Карнот кивнул и тут же отправился к своим воинам. Тоже сделал и Тибальт Фер, однако на его лице отразилось некоторое сомнение. И в принципе только эти двое лордов могли хоть как-то поспорить с аристократом, остальные же не обладали ни силой, ни влиянием, а следовательно, и их присутствие здесь оставалось формальным.
— Выдвигаемся? Куда? — а вот Рамбаут от услышанного опешил: бедный, бедный юнец, он совершенно не понимает, что происходит.
— Мы ударим врагу в спину и поможем Хемарту Раду, — ответил Ланс и поднялся на ноги, убрав письменные принадлежности и позволив оруженосцу закрепить поножи.
— Это безумие! И… — рыцарь замялся, но нашёл в себе силы продолжить. — Измена! Виконт Эрнольд Хейл дал однозначный приказ удерживать эти позиции! Вы лишь опозорите всех нас и убьёте наших храбрых воинов! У врага куда больше сил! Нам нужно закрепиться в лагере и ждать, пока нападут на нас!
— Можете остаться здесь, — коротко ответил аристократ, взял в руки протянутый оруженосцем шлем и отправился наружу.
Разношёрстное войско, несколько сотен против… Точной информации о численности противника нет, ведь он ещё развёртывает силы, однако не было сомнений, что враг располагает превосходством в числе в несколько раз. Но никто не сомневался в своих командирах, гордые воины стояли рядом со своими рыцарями и чувствовали себя значимыми, полезными. На их щитах герба не их родов, однако каждого радовала причастность к чему-то великому. Может быть их лорд и не сильный паресис, а так… простой смертный, закованный в латы, однако для них он был героем, без преувеличения живой легендой, символом и защитником земель.
Ведь кто бы что не говорил, но лариосы не только воюют и собирают дань, они обязуются защищать интересы своих поданных на всех направлениях. И здесь нет места какому-то лицемерию, как в других мирах. Ведь за этой обязанностью следит Гильдия и, если земли не процветают, а вместо исполнения обязанностей рыцарь жиреет и захлёбывается в праздности… Его убирают и через час уже находится замена, ведь желающих бессчётное множество, как и талант рождается в пекле адской, порой бесчеловечной конкуренции. Поэтому многие зажиточные алетисы не спешат и не желают становится лариосами, понимая, что не потянут такой ответственности. Хотя всегда можно найти исключения.
— Господин Бальмуар, при всём уважении… Одумайтесь! — Рамбаут всё не унимался и продолжал настаивать на своём. — У врага за холмом кавалерия! Как только вы покинете лагерь, то сразу же…
— С кавалерией разберётесь вы.
— Я? У меня осталось тринадцать всадников. Я не смогу…
— Эй, Чёрный! — воскликнул Ланс и подозвал к себе немого южанина, буквально чернокожего. — Где твой дружок с клыками?
Командир отряда наёмников оскалился и взглядом указал в сторону зверолюда.
— Отлично, вы вдвоём отправляетесь в распоряжение этого рыцаря.
После этих слов аристократ подошёл к воротам из лагеря и встал перед собранными людьми.
— Храбрые воины! Враг подошёл к нашему рубежу и спокойно роет рвы, думая, что наш гарнизон запрётся и будет дрожать от ужаса! Численное превосходство, отсутствие у нас кавалерии и инженерных отрядов! Они наверняка смеются над нами! — Ланс не кричал, но говорил громко, а от голоса его поднимался ветер и дрожали знамёна. — И совсем скоро мы покажем врагу, как сильно он заблуждается! Я верю в вашу доблесть, знаю ваше мужество! Вы не побежите — вы станете героями!
Не столь важно, что именно ты говоришь. Куда большую роль играет то как ты это говоришь. Наполненный уверенностью голос поднимает боевой дух куда сильнее, чем самые рациональные доводы. Эмоции должны звучать и плыть вместе с ветром, ведь в роковой момент смертные слушают не разумом, а сердцем.
Аристократ же обладал более чем поставленным голосом, ведь объединять волю со словами его учила Алгиренда Тхалнутан. Поэтому яростный клич Ланса мог парализовать врага, сладкая лесть открывала души прекрасного пола, а собственная уверенность материализовывалась и становилась частью каждого из внемлющих речи солдат. И всё это окаймляли благородные лики рыцарей, которые не прятались за спинами. Даже такие влиятельные рыцари как Варин Карнот и Тибальт Фер всегда сражались рядом со своими людьми, количество которых до войны измерялось сотнями. Это фактически армии, пусть и небольшие.
И сам Ланс в этот раз также решил вступить в бой лично. Ведь изменения в тактике барона соприкасаются с изменением ставки командования. Армия графа может ещё не вступила в бой, но его стратеги уже взяли ситуацию под личный контроль. А значит настало время второй фазы плана, где начинается непосредственно личное участие.