И с дьявольским рёвом морская бездна опустилась тенью на око шторма. Пользоваться магией воды в пределах заклинания Халсу’Алуби, Джала Хаффана с поножами Литаса и косвенным вмешательством Лансемалиона Бальмуара было почти невозможно. Огонь является прямой противоположность воды, сухой песок также не облегчает использование стихии, завязанной на влажности, как и молнии имеют крайне нечестное преимущество. Однако граница шторма не так уж и далека, а власть далеко не абсолютна, ведь чем большую площадь покрывает заклинание, тем меньше сила в одном конкретном месте. И вот уже в небесной выси концентрируется влага, затем становится плотным льдом, после чего стихия устремляется на дикой скорости вниз.
Но Гнарг Дурзол даже не подумал о бегстве, принимая вызов как принято в культе из его родного мира. Лицом к лицу, не отступая и добиваясь победы любой ценой. Словно эпитомия неуязвимости и ярости, воин явился дабы явить миру свою силу, доказать чистоту духа и оставить свой след в истории.
Прямо навстречу смертельной глыбе помчалась гигантская секира, преодолевающая барьеры Ахикриса. Расстояние велико, но оружие даже одного оборота не делает перед тем, как вонзится в цель. Зазвенел чёрный металл, жалобно застонала стихия, после чего толща льда, способная погрести под собой целый город дрогнула, лишившись драконьей части скорости, а затем и вовсе остановилась.
— Не может быть… это невозможно… — в ужасе прошептал Морской Царь, но довольно быстро он нашёл ответ: сначала могло показать, что Гнарг в одиночку сумел остановить столь опасное заклинание, но… это действительно невозможно, а значит должно быть другое объяснение.
Несомненно, сила чёрного орка огромна, однако не этим была остановлена атака, хотя и недооценивать вклад Дурзола не стоит. Так или иначе нужно учитывать ряд факторов, совокупность которых и дала результат: тени Кихариса напряглись, смерчи объединились, пламя сделало лёд хрупким — всё вместе, включая ещё и магнитные поля, не позволили ярости льда обрушится в центре ока шторма.
Колоссальных размеров глыба продолжала некоторое время двигаться, а остановилась полностью лишь за считанные метры до земли. В лёгком прыжке помазанник Полемоса хватается за свою застрявшую секиру и вырывает ту под громкий треск. Но расколотая глыба до сих пор будто левитирует. Большая доля в тенях Кихариса приходится на огненную стихию, а значит Халсу’Алуби ещё не собирается подыхать, раз до сих пор умудряется поддерживать своё заклинание, усиливая его в нужных местах.
— Это поправимо, — решил моллюск, снова меняя свою цель: раз Лансемалион Бальмуар не хочет появляться, то и Этий с ним, смерть одного кровного врага уже можно считать победой.
Словно морской змей из древних былин на первый взгляд неповоротливый моллюск снова преодолел звуковой барьер без особых усилий. Бронированный как мировая черепах и настолько же неожиданно быстрый, повелитель морей уже поднёс свои клешни к телу калеки на инвалидной коляске, но вдруг концентрированный поток огня ударил прямо меж дюжины моргающих по очереди глаз.
Ада с умом использовала выигранное время и успела залечить часть ран, после чего с горящей на голове диадемой вернулась к бою. Может ей и не под силу одолеть столь грозного врага в одиночку, однако за более чем пол века жёстких магических тренировок можно научиться как стать хотя бы крайне неудобной и бесящей занозой. Это многого стоит, как и тот факт, что в хаосе потоков хара воительница не умерла от разрыва ардии из-за перенасыщения энергией Ахикриса. Кроме того, огонь Халсу’Алуби относился к друзьям куда более мягко, таким образом способности Огненной Бестии в центре пламенного шторма усиливались, хотя даже она не становится чем большим, чем просто неудобная заноза.
Хотя плевок огнём в лицо подводный правитель ещё стерпел.
— Ты совсем сдурела? — зловещим шёпотом после щелчка кнута произнёс Морской Царь, пока весь его гнев из-за унизительного удара по лицу воцарился в Кихарисе, словно бездна океана застыла бескрайняя воля чудища.
И из-за такого взгляда Огненную Бестию буквально парализовало. Естественная природная магическая защита стремительно осыпается, не помогают обереги, даже слабое вмешательство Халсу’Алуби не делает особой погоды. Однако видит Этий, моллюск не обладает достаточным интеллектом, чтобы понять элементарную истину: не нужно распыляться на всех и сразу. Да, очень обидно получить кнутом, которым бьют либо скот, либо рабов, но кроме моральных ран подобное оружие оставить иных отметин на ментальном или физическом телах просто не сможет. В отличии от секиры из чёрного металла.