— Люциус?
Мы оба замираем.
Бешеное дыхание чуть утихает, и мы смотрим друг другу в глаза.
Провожу ладонью по его щеке и зарываюсь пальцами в волосы.
— Ты любишь меня? — шепчу я.
Он молчит. Проходит несколько минут, он не произносит ни слова, но и этого достаточно.
Его молчание — ответ, который мне нужен.
На этот раз все происходит медленно. Осознание того, что все это в последний раз, затопило нас. Мы будто пытаемся плыть против течения, но бурлящий поток воды изо всех сил хочет нам помешать.
Он медленно чертит пальцами дорожку по внутренней стороне моего бедра — вверх, — и у меня мурашки бегут по телу, а внутри все сжимается в тугой узел. Его взгляд обжигает; он наблюдает за мной, пока его пальцы… двигаются мучительно медленно.
Кажется, теперь я понимаю, почему средневековые мученики по собственному желанию шли на костер, дабы их непорочные тела обратились в пепел.
Я хочу, чтобы он сжег меня заживо.
Другой рукой он начинает расстегивать ремень на своих брюках, и я слышу звяканье пряжки, когда ему это удается. Все это время он не спускает с меня глаз, словно я могу раствориться в воздухе, если он хоть на миг отвернется.
Хочу остаться с ним навсегда. Хочу плыть с ним по течению вечности, в забвении, и чтобы никого больше не существовало, кроме нас двоих. Отныне и навсегда. Аминь.
Знакомое тянущее ощущение внизу живота, когда он входит в меня. Обнимаю его крепче, разводя ноги шире, и он проникает еще глубже…
Хочется подняться высоко в небо и спустить Бога, в которого я больше не верю, на грешную землю, чтобы он собственными глазами увидел то, что я сделала. Чтобы он увидел, что стало с Люциусом Малфоем. «Смотри! — закричала бы я. — Смотри, что я сотворила!»
Одна его рука все еще находится между нашими телами — там, внизу, — и я задыхаюсь от ошеломляющих ощущений, которые дарят его прикосновения. Другой рукой он нежно проводит по моей шее, и я запрокидываю голову.
Я хочу вдохнуть его душу.
Я и не сознавала, что плачу, пока он не начал вытирать слезы с моего лица.
— Почему ты плачешь? — его движения замедляются.
Поднимаю на него взгляд, судорожно вздыхая.
— Почему? — настойчиво повторяет он.
— Не знаю, — открыто смотрю ему в глаза. — Просто… скоро все будет кончено… я больше никогда тебя не увижу.
Он резко выдыхает, и на миг мне кажется, что он не собирается отвечать.
— Не надо, — шепчет он. — Прошу… не плачь…
Люциус очерчивает пальцем контур моих губ и стонет, когда я неосознанно прикусываю его, впиваясь зубами все сильнее, тогда как движения его пальцев между моих ног ускоряется. Кровь кипит и бурлит, я будто взрываюсь, распадаюсь на атомы, перед глазами пляшут фейерверки. Спустя несколько минут Люциус громко стонет, выгибая спину, а затем…
Тишина.
Приподнимаюсь и нежно целую его в шею — туда, где бешено бьется пульс.
Он тоже приподнимается и ложится рядом. Молча поправляю платье, задравшееся почти до груди.
Наконец он нарушает тишину.
— Я хочу пойти с тобой, грязнокровка, — шепчет он.
Его слова — ядовитый мед. И я только что проглотила большущую порцию… ни с чем несравнимая сладость вкупе с неотвратимой смертью, что эта сладость сулит…
Рон. Я согласилась стать его женой.
Но Люциус…
Боже, больше всего на свете я хочу, чтобы он был со мной. Жизнь без него бессмысленна.
Переплетаю наши пальцы, глядя не на него, а на темный потолок, теряясь в этой черноте.
Я хочу знать. Мне это нужно. Очень.
— Ты любишь меня, Люциус?
Воцаряется тишина. Я не надеялась на мгновенный ответ, но это гнетущее молчание невыносимо затягивается, и мы оба даже перестаем дышать: ни единый звук, шорох, шелест не тревожит эту тишину.
Неужели мне действительно нужно знать ответ?
Разве я уже его не знаю?
Разве он уже не ответил мне на этот вопрос давным-давно? Я никогда не забуду эти слова…
Держись… почему ты так этого хочешь?.. ты знаешь, почему, грязнокровка.
Он все же отвечает едва слышным шепотом.
— Да.
Молнии не сверкают. Мир не рушится. Все по-прежнему, но у меня земля уходит из-под ног. Чувство, охватившее меня, в миллионы раз ярче и чище, чем радость от решенной, наконец, сложной задачки.
Я победила. После всего, через что я прошла, я все-таки победила.
Если бы я сейчас умерла, то ушла бы из мира счастливой, потому что ураган эмоций, что я испытываю, заставляет меня смеяться и плакать одновременно, и внутри меня все же сверкают молнии и рушится мир. Он меня любит…