Мое сердце замирает на мгновение — он подтвердил мои страхи.
Что мне делать?
Он подходит ближе. Почти вплотную, но не совсем.
— Может быть, тогда вы поймете, что храбрости бессмысленна. Поймете, наконец, что все ваши жизненные принципы и идеалы — ложь, — он протягивает руку и проводит пальцем по моей щеке. — А, может, вы докажете, что я ошибаюсь? Может, вы настолько сильная, что сможете спокойно наблюдать, как ваш друг страдает во имя ваших убеждений. Это ваш шанс! И мне не терпится увидеть вашу реакцию.
Когда его палец касается моего подбородка, я произношу слова, которые не должна говорить, но ничего не могу с собой поделать.
— Вы сказали, что понимаете меня, — я говорю тихо. — Что ж, я хотела бы сказать то же самое насчет Вас. Мне хотелось бы понять, как вы можете заниматься подобными вещами? Как бы вы себя чувствовали, если бы кто-то пытал вашу жену у вас на глазах, чтобы добыть от вас информацию, которую вы хотите защитить ценой своей жизни. Что бы вы чувствовали, если бы кто-то стал пытать Драко, чтобы повлиять на вас?
Резкая, обжигающая пощечина.
Я задыхаюсь. Я не ожидала подобного.
Черты его лица становятся жесткими.
— Не смей говорить о моей жене, — его голос угрожающе тих, будто предостерегает меня. — Или о моем сыне. Это тебя не касается…
— Ну, да, конечно, я не должна упоминать вашу семью, иначе ситуация приобретает слишком личный характер, не так ли?
— Что вы хотите этим сказать? — Ледяным голосом спрашивает Люциус.
Не знаю почему, но я хочу все объяснить. Хочу, чтобы он понял, что мне известно, кто он на самом деле.
— Как только я говорю что-то, что касается лично вас или вашей семьи, вы моментально становитесь жестоким по отношению ко мне. Стоит мне упомянуть вашу семью или назвать вас по имени, либо попытаться воззвать к вашей совести и человечности, как вы сразу же обрываете меня, заставляя молчать, не подпуская меня ближе.
— Неужели? — Его лицо ничего не выражает. — Что ж, если вам так нравится заниматься психоанализом со мной, возможно, вы хотите еще что-то добавить?
Он провоцирует меня. Он искушает меня продолжить.
Что ж, если он хочет объяснений, он их получит.
— Если вы установите с кем-то близкие отношения, то уже не сможете как следует выполнять свою работу, потому что будете эмоционально привязаны к кому-то. И именно поэтому вы всегда абстрагируетесь от реальности, когда пытаете меня, а вовсе не потому, что вы бесчувственный монстр.
Он ухмыляется.
— А почему вы так уверены, что я не бесчувственное чудовище? Вы ведь абсолютно меня не знаете…
— Я начинаю узнавать, — я веду ответный огонь. — И знаю, что вы такой же человек, как и я, просто иногда вы ведете себя бесчеловечно. И поэтому я пришла к единственно возможному заключению — вы ведете себя отстраненно, когда пытаете меня, потому что уверены, что так вы не привяжетесь ко мне.
— Даже так? — Он выглядит почти удивленным. Почти. — Умоляю, продолжайте.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
— И вам придется согласиться со мной, потому что, нравится вам это или нет, но вы уже привязались ко мне. Вы кричите на меня, сыпете проклятьями без причины, разве так ведет себя человек, которому все равно?
Теперь он действительно едва сдерживается, пытаясь сохранять спокойствие. Черты его лица почти искажаются от гнева, но он отчаянно пытается сохранить невозмутимый и ничего не выражающий вид.
На что он готов, чтобы доказать мне, что я ошибаюсь?
— Но я только хочу знать — почему вы меня ненавидите? — я намеренно провоцирую его сейчас, подталкиваю, пытаюсь копнуть глубже. — Я же ничего вам не сделала. Мы едва ли перекинулись парой слов в прошлом. Да, я не очень хорошо лажу с вашим сыном, но я не вижу иной причины ненавидеть меня, кроме моего соперничества с ним. Да, я была той ночью в Министерстве, но я не хотела быть там, и не моя вина, что вас поймали.
— Мне наплевать, были вы там или нет, — он огрызается, поддаваясь эмоциям. — Вы были без сознания большую часть сражения, и если быть полностью откровенным, я едва ли заметил ваше присутствие. И мне, конечно же, наплевать на ваши мелкие стычки с моим сыном. Школьные баталии не входят в круг моих интересов.
— Почему тогда? — я знаю ответ, конечно же, знаю, но я хочу надавить так сильно, как смогу. — Почему же вы меня ненавидите?
— Я уже говорил вам тысячу раз! Сколько можно повторять? — его лицо бледнеет от гнева. — Вас не должно быть в нашем мире. Вы и подобные вам не более чем отбросы, и все же вы проникаете в мой мир, загрязняя его, завоевывая и делая своим.