— Нет! — мое лицо заливает краска. — Я тяну руку, потому что знаю ответ на вопрос…
— Ты можешь обманывать себя сколько хочешь, но только не меня, — грубо обрывает меня Люциус. — По крайней мере, я абсолютно честен насчет своего превосходства, ты же не можешь быть честна даже сама с собой.
Я молчу, продолжая медленно гладить пальцами лезвие ножа.
— Такая умная, — тихо говорит он, глядя на меня сверху вниз. — И такая жестокая, судя по тому, что я слышал.
— Что вы имеете в виду?
Он вновь улыбается мне, но на тот раз на его лице мелькает выражение, которого я прежде не видела. Если я не ошибаюсь, это похоже на уважение.
— Я слышал о вас много историй, мисс Грэйнджер. Порой весьма неприятных.
Да о чем он говорит?
— Например, — продолжает он, — я слышал о бедняжке Эджкомб, о том, как вы изуродовали ее только потому что она принесла кошку на урок Защиты от Темных Сил.
Судорожно вздыхаю.
— Это было жестоко, — этот низкий голос звучит почти соблазнительно. — Способная и жестокая. Несомненно, достойно Слизерина. Вы когда-нибудь думали о том, что, возможно, сортировочная шляпа отправила вас не на тот факультет?
— Нет! — выкрикиваю я.
Он ухмыляется.
— Возможно, вы и правы. Огромный плюс Слизерина в том, что он не принимает грязнокровок. Очень жаль. Кто знает, кем бы вы могли стать, если бы вам повезло тогда…
— А почему вы думаете, что мне не повезло? — моя очередь прерывать его. Меня уже тошнит от его поведения.
— Я уже говорил, — он возводит глаза к потолку, — вы не имеете никакого права учиться магии. Я унаследовал способности от своих предков — одних из самых выдающихся волшебниц и волшебников в истории. Вы же… не более чем ошибка природы.
— Вовсе нет.
— Правда? — он подается вперед и касается рукой моей щеки, зарываясь пальцами в волосы. — Тогда, как же вас еще можно назвать?
В груди все переворачивается, но я не обращаю на это внимания.
— Ведьмой?
Почему я произнесла это вопросительно? Получается, что я не совсем уверена в этом.
— Ведьмой, — он запускает пальцы глубже. — Понятно. Мне просто интересно, сколько времени нужно, чтобы вы поняли очевидное.
В его глазах что-то мелькнуло, и это до ужаса напугало меня. Что это?
Он качает головой, прогоняя это выражение, и убирает руку от моих волос.
— Как вы думаете, откуда вы получили свою силу? — тихо спрашивает он. — Кровь — вот основа всего. Именно она передает силу от одного волшебника другому, и именно поэтому ей придается такое значение в нашем мире. Я думал, что такая умная девушка, как вы, должны были знать об этом.
Кровь. Я вновь чувствую запах крови Рона. И я вижу ее. И вижу отрезанный большой палец, лежащий на полу. В желудке поднимается ураган, и у меня такое чувство, будто меня сейчас стошнит. Большой палец Рона. И я отрезала его.
Люциус с усмешкой смотрит на меня.
— Вы помните, что вы сделали, не так ли? — его голос полон удовлетворения, и это разрывает меня на части. — Вы помните, как отрезали его большой палец.
Во мне все кричит и рвется наружу: вся моя ярость и боль, и желание заставить его страдать, истекать кровью и кричать. О, да, было бы здорово воткнуть в него нож прямо сейчас.
Но нет. Надо взять себя в руки. Хладнокровие — самый верный помощник в бою, а вот эмоции — служат плохую службу. Я не могу просто наброситься на него, в таком случае я быстро потеряю контроль над ситуацией.
— Как вы могли заставить меня сделать это? — на этот раз мой голос столь же спокойный и ровный, как и его. Возможно, я смогу усыпить его бдительность, если буду держать свои эмоции под контролем. — Как вы можете так обращаться с людьми?
— Могу, — он вновь закатывает глаза, но на этот раз устало, будто ему надоели моли попытки отыскать в нем хоть что-то человечное. — А сейчас, думаю, вам пора спать, моя девочка.
— Мне семнадцать, — огрызаюсь я.
Он презрительно усмехается.
— По вашему поведению этого не заметно.
Он хватает меня за руку.
Сейчас, Гермиона.
Я молниеносно вытаскиваю нож из кармана и направляю его к его лицу.
Но реакция Люциуса не та, что я ожидала.
Я думала, нет, я надеялась, что увижу на его лице неподдельный страх, но, несмотря на то, что на мгновение страх мелькнул в его глазах, с его губ так и не сошла усмешка.
— Дорогая, какой глупой вы иногда можете быть, — его голос абсолютно ровный.
— Разве вам не страшно? — мой же голос больше похож на шипение, я поигрываю ножом перед его лицом и глубоко вздыхаю, чтобы успокоиться.