Слова Люциуса Малфоя ничего не значат. Просто пустой звук. Бессмыслица. Я не буду его слушать.
Теплая рука касается моей щеки.
Я не хочу, чтобы он так делал.
Но он не останавливается. Он касается ладонью моего лица, нежно проводя большим пальцем по моей щеке…
Я закрываю глаза. Это единственная часть моего тела, которая все еще может двигаться.
Рука, что только что нежно ласкала меня, резко шлепает меня по щеке.
— Не смей закрывать глаза.
Делаю, как он приказывает, и чувствую его проникновение в мой разум. Но лишь на короткое мгновение.
— Несомненно, ты все еще цепляешься за тот факт, что ты лучшая ученица в школе, — он издевается надо мной. — И конечно же все будут об этом говорить, ведь ты так много работала. Зазубривала все заклинания и можешь исполнить любое на отлично. Но спроси себя, ты могла бы колдовать так же, если бы не просиживала все время за книгами?
Я…
Я не знаю. Как я могу знать ответ на этот вопрос? Я всегда прилежно училась — это все, что я знаю.
Тем не менее, думаю, я подсознательно чувствовала, что должна усерднее учиться в Хогвартсе, чем в обычной школе. Ведь мне так многому надо было научиться.
Невидимая рука вновь проникает в мои мысли, и он все еще рядом. Я чувствую его дыхание.
— Начинаешь прислушиваться, да? — Он удовлетворенно посмеивается. — Осознаешь, что я, возможно, прав.
Замолчи! Я никогда не поверю в то, что вы говорите! Никогда, никогда, никогда!
Выкрикиваю эти слова в надежде, что он заглянет в мой разум и прочтет мои мысли.
Повисла долгая пауза, а потом он вновь бьет меня по лицу. Моя голова не двигается, но я ощущаю жжение на месте удара.
В этих пощечинах есть что-то личное. Не знаю, почему, но я уверена в этом.
Я больше не просто его задание. Все стало настолько личным, и вряд ли кто-то из нас мог даже вообразить, что так будет.
Он поднимается. Я слышу это.
— Все еще не веришь мне? — Он медленно обходит меня.
Тук.
Тук.
Тук.
— Интересно, ты когда-нибудь задумывалась, почему тебе приходится так много заниматься? — Он говорит слишком тихо. — Ты когда-нибудь допускала мысль, что заставляешь себя учиться, потому что прекрасно знаешь, что магия не дана тебе от природы? Подумай, среди вашей троицы ты — единственная, в чьей крови нет магии, и поэтому ты так старалась.
Но меня ведь никто не заставлял! Я сама выбрала такой путь!
Правда?
Я НЕ БУДУ слушать его!
Но… мне приходится. Мне больше ничего не остается, кроме как слушать.
— Магия передается по наследству, — шепчет он. — И нет иного пути. То, что ты пытаешься овладеть основами колдовства, увы, не делает тебя ведьмой.
Я не верю вам!
И не буду верить!
— Этому нельзя научиться, — безжалостно продолжает он. — И это не игрушка для такой грязи и мерзости, как ты. Это привилегия, которой достойны лишь чистые кровью.
Не слушай. Это извращенная логика чистокровных снобов. И ничего больше.
Он вновь касается палочкой моего лица.
Я перестаю дышать.
— Все еще не веришь? — Тихо спрашивает он. — Знаю, ты твердишь себе, что все это ложь и глупые предубеждения, — усмехаясь, он прижимает кончик палочки к моей щеке. — Поверь, ты понятия не имеешь о том, что правильно, а что — нет. Единственная ложь здесь — то, что ты достойна заниматься колдовством. Но ты всего лишь эксперимент таких магглолюбцев как Дамблдор. Жертва так называемого всеобщего равенства. И больше ничего.
Он убирает палочку от моего лица и встает рядом со мной.
— Я докажу тебе, что ты действительно не заслуживаешь быть ведьмой.
Дрожь пробегает по телу, и мои мышцы расслабляются.
— Встань.
Я сажусь, и это движение отдается болью в затекшем теле.
— Я сказал, чтобы ты встала, грязнокровка, — в его голосе сквозит насмешка, — хотя, очень забавно смотреть, как ты ползаешь у моих ног.
Закрой рот!
Быстро поднимаюсь на ноги и гордо смотрю прямо перед собой.
Это не так-то уж и легко, учитывая, что я не могу его видеть.
— Ты уверена, что достойна заниматься колдовством? — Спрашивает Люциус.
— Да, — вся ярость, что копилась во мне, пока я лежала на полу, облекается в дерзкие слова. Я смотрю прямо перед собой в надежде, что он стоит там. — Так же, как и вы, я имею на это право. Жаль, что вы имеете неправильное представление о магглорожденных как о низшем слое. Но боюсь, ничего нельзя поделать с тем, что магия не всегда передается по наследству. И у меня на нее столько же прав, сколько и у вас.
Тишина затягивается. Пытаясь подавить панический страх, сжимающий сердце, я глубоко вздыхаю.