Вот!
Храмовник перехватил ментальный контроль мутанта и начал затягивать его разум в психическую тюрьму в глубине собственного сознания. Другие чудовища, объединенные со своим предводителем, потянулись вслед за ним. Они пытались кричать, схватить и разорвать обманувшего их воина, но тела их наливались свинцом, а сознание сковывалось психическими цепями и застывало в немой муке бесплотного плена.
Несколько вялых ударов по броне и монстры безжизненно рухнули наземь, даже не пришлось расчехлять оружие. Их психический вой неприятно зудел в голове Павла, но с каждым вдохом и выдохом становился все слабее, пока не стих вовсе. Внутренние цензоры разбирали сознание мутантов по кусочкам, затирая эмоциональные посылы и оставляя голые факты. Павел узнал об этих выродках буквально все, от рождения и до последнего момента их материальной жизни. Мастер-мнемоник храма будет очень рад, а как будет рад мэр этого треклятого улья даже представить сложно.
Но самое главное сейчас – найти заложников. И Павел точно знал, где их искать. Они еще живы. Храмовник достал из автоинвентаря за спиной склянку нанитного яда и плеснул по капле на каждого монстра. Тела их через несколько секунд высохли и превратились в серый пепел, тут же впитавшийся в грязь. Теперь наниты точно не заразят никого. Со спокойным сердцем он пошел прочь.
Система охлаждения пыталась привести его перегревшееся тело в норму, церебральный имплант убирал дрожь, головокружение и нахлынувшую после телепатической схватки тошноту. Продиравшись сквозь завалы склизкого мусора и стаи испуганных крыс Павел надеялся лишь на то, что он правильно воспринял образы из сознания выродков и заложники все еще живы.
Среди бесконечных загаженных коридоров воин все же сумел отыскать нужный ход. Зрелище ему предстало отвратительное: в полумраке хозяйственного помещения, на выцветших коврах, среди древнего фарфора и серебряных блюд пировали обнаженные юноши и девушки. Благовонные курильницы, наполненные неизвестным биологическим токсином, дурманил их ум. Грязные, безумные, перепачканные самой разной органикой, они поедали Нору Торквист, единстенную десятилетнюю девочку, запивая сырое мясо тридцатилетним виски. На застывшем лице убиенной застыла блаженная улыбка.
- Да, телепатия несовершенна. – Вздохнул Павел.
Плазменный клинок вышел из ножен. С тихим шипением по лезвию пронеслось голубое пламя.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов