— Вот именно. Ты ведь знаешь, что означает это слово, правда?
— Да, Ава. Оно мне знакомо. Только не понимаю, почему ты применяешь его ко мне.
— Ты только что спросил, собираюсь ли я использовать деньги твоего брата для борьбы с тобой. Это мои деньги теперь, Кристос. Мои и Тео. Я приняла их ради него.
— Сдаюсь. Больше не буду говорить, что это деньги Ставроса. Что еще делает меня ничтожеством?
— То, что ты ведешь себя так, словно Тео — какой-то товар... называешь его «наследником Теакисов». Он ребенок. Я люблю моего сына и не желаю, чтобы его отправили куда-то в интернат, — твердо сказала Ава.
— Но учеба в интернате позволит ему завязать знакомства с будущими общественными лидерами.
— Он сможет сделать это и другим путем. Я хочу...
— Это не вопрос твоих желаний, Ава.
Она едва сдерживалась.
— Боюсь, что ты ошибаешься, Кристос. Ты не сможешь диктовать мне свою волю. Я больше не работаю у тебя или у кого-то из Теакисов. А в том, что касается Тео, я — окончательная инстанция.
Инстинкт говорил Кристосу, что надо просто увезти ребенка в частный аэропорт, где в ожидании вылета стоит его личный самолет, и улететь в Грецию. Когда он окажется с Тео на Миконосе, Аве будет непросто снова увидеть мальчика. Да, его обвинят в похищении ребенка, но он щедро заплатит своим адвокатам, и они найдут способ, как решить этот вопрос.
— Ты — не окончательная инстанция в вопросах, касающихся Тео, — сказал Кристос.
— Нет, окончательная. Никакого отца в свидетельстве о его рождении не значится.
— Да, но у меня есть доказательство того, что Тео — Теакис.
Кристосу был ненавистен этот листок бумаги, который он нашел в кабинете Ставроса через четыре дня после смерти брата. Этот юридический документ гарантировал Аве ежегодную ренту в обмен на то, что она не станет настаивать на отцовстве Ставроса. Это были те самые деньги, о которых она только что упомянула. Документ подтверждал, что Тео — Теакис.
— Может быть, у тебя и есть бумага, которую я подписала, но это еще не значит, что я собираюсь покорно подчиниться, — сказала Ава.
— Мне не хотелось бы прибегать к угрозам. Но учти, что Тео и я улетаем на Миконос менее чем через десять дней.
— У меня еще вопрос, — сказала Ава. Кристос посмотрел на нее, освещенную лунным светом, стараясь быть объективным. Она не столь уж красива. Хорошенькая — да, но это не может объяснить его непреодолимого влечения к ней. Дело вовсе не в ее внешности.
— Да?
— Почему ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Как это заманчиво — предоставить Кристосу возможность принимать все решения и считать, что он вынудил ее выйти за него замуж. Но она должна быть сильной ради Тео. Быть для него такой опорой, какой никогда не были ее собственные родители, а это означало, что она должна постоять сейчас за себя.
— Благодаря браку Тео станет законнорожденным, — произнес в сгустившихся сумерках Кристос севшим голосом.
— Я не думаю, что быть незаконнорожденным все еще считается позорным фактом.
— Может быть, здесь, в Америке, и нет, но в глазах моего отца считается. А при том, что законные наследники Теакисов ушли из жизни...
Сердце Авы сжалось при мысли о смерти Винни и Алтии. И о том, что Тео никогда не увидит своих двоюродных сестер. Но ее разозлило, что о Тео вспомнили только тогда, когда девочек не стало.
— Если Тео для тебя только наследник, тогда, боюсь, нам не о чем разговаривать.
— Не только наследник. Ава скрестила руки на груди.
— Нет?
— Чего ты хочешь от меня?
— Хочу знать, какие чувства ты на самом деле испытываешь к Тео.
— Он мне нравится. Я вижу в нем Ставроса, а я скучаю по своему брату.
Ава немного оттаяла. Ей показалось, что Кристос говорит искренне.
— Хорошо. Тео нужен тебе поэтому. Ну а почему ты хочешь жениться на мне? Я считала, что ты можешь жениться только на гречанке.
Кристос засмеялся.
— Времена изменились.
Ава подошла к нему так близко, что ей стало слышно его дыхание. Она хотела... услышать от него, что он предлагает ей выйти за него замуж потому, что не может без нее жить. Посмотрев в его черные глаза и увидев, как он насторожен, она осознала, что это ее фантазия.
— Я не позволю, чтобы между нами существовали барьеры, — сказала она, понимая, что не может быть такой женой, какой была Никки для Ставроса. Никки была в курсе всех любовных похождений Ставроса. Ава не желала спокойно мириться с этим. До рождения Тео она, возможно, и пошла бы на компромисс с собой, но не сейчас.