— Жизнь? Ты жив только потому, что она просила за тебя. Пришла в сознание на пару минут и просила… сохранить тебе жизнь, — сказал я с горечью. — Ты снова обязан ей жизнью. Возвращайся в расположение своей сотни и не попадайся мне на глаза. Свободен.
Лис хотел что-то сказать, но не посмел, склонил голову и быстро вышел.
— Ты слишком добр, — сказал Фил, наливая себе из высокого кувшина вина, — на тебя это не похоже. За подобную дерзость положена смерть.
— Она не простит, — глухо ответил я, — хотя куда уже больше. Она сказала, что ненавидит… Я видел, это правда. Взбесился, наговорил ей..
— Что там Лис сказал про её семью?
— Лис сильный маг. Он был за дверью, когда я… я угрожал её семье расправой.
— Что ты сделал? — от удивления Фил чуть не выронил бокал и вино тонкой струйкой полилось на ворсистый светлый ковёр.
— Э… брат, ты в своём уме?
— Я знаю. Я надеялся… Но я устал видеть ненависть в её глазах.
— И поэтому ты угрожал её семье? — Фил усмехнулся, — ну да, она сразу прониклась к тебе нежными чувствами.
— Не ёрничай. Сам знаю. Я наговорил ей много лишнего. Но рядом с ней… я не знаю, как объяснить это, Фил. Нутро выкручивает, я с собственной силой совладать не могу.
— Ты знаешь, что нужно делать, — став серьёзным, сказал, отставляя бокал, Фил, — твоя сила успокоится, а она… привыкнет быстрее.
— Она ненавидит меня. Как я могу? Силой? Ни за что.
— Ты господин. Владетель этих земель. Да любая..
— Она не любая, брат, — перебил я его, — она — единственная.
— Тогда у нас проблемы. У нас у всех. Твоя сила… Тебе нужна холодная голова, не забывай, ты в ответе за тысячи жизней.
— Я послал приглашение. Скоро к нам прибудет первый советник Императора.
— Язон? Зачем? Или ты..
— Да. Я просил разрешения на вартан.
— Но… это невозможно.
— Император даст мне такое разрешение. Магический удар уравновесит силу.
— Брат, — Фил хмуро смотрел мне в лицо, — ты уверен?
— Да, — я устало опустился в кресло, — уверен.
— А… Алесия? Ты расскажешь ей правду?
Прежде чем ответить, я долго смотрел на пляшущие языки пламени, изредка вспыхиваюшие яркими отблесками на темной кладке камина, но видел только её лицо с сияющими, прекрасными, и полными ненависти, глазами.
— Нет, Фил. Не скажу. Пусть я вижу на её лице ненависть, — с горечью сказал я, — но… я не хочу видеть там ещё и ужас.
Она спала. Я знал, что все позади, это здоровый сон и до утра она не проснётся, но подходить к её постели не стал. Посмотрел немного. Она так близко. Но так далеко.
С трудом заставил себя выйти, краем глаза увидел, как склонилась в поклоне маленькая служанка. Не спит. Моя Алесия обладает даром окружать себя преданными людьми. Наверное, стоит вернуть ей Лиса. Такой защитит любой ценой. Даже от меня.
Я криво улыбнулся собственным мыслям, спускаясь вниз, к ясному колодцу.
— Хозяин, — донеслось сбоку, резко пахнуло смрадом, и серая тварь, скаля в улыбке щербатую пасть, упала мне под ноги, склоняя уродливую голову в жесте полного подчинения.
— Уйди, — я небрежно пнул нежить в бок, — уйди, пока цел.
— Хозяин, — заскрежетала тварь, — я хранитель ока. Я сделал то, что должен.
— Должен? — тихо переспросил я. — Ты ведь знал кто она?
— Но хозяин, её кровь… Такая ценность!
— Кровь? — переспросил я и ярость тёмною волною подняла в груди тяжёлую чёрную муть, — будет тебе кровь.
С руки сорвалось чёрное слепящее пламя, холодные отблески заплясали по стенам, стало невыносимо жарко и дикий визг твари ещё долго эхом гулял по пустым подземельям моего замка.
Глава 22
— Красивая, — сказал странный шипящий голос.
— Бледная какая-то, — отвечал другой, звонкий.
— Ну а ты как хотел, Штырь у неё кровь взял.
— Кро-о-овь, — протянул звонкий мечтательно, — у лерты самого Лорда? — добавил он изумленно, — и?
— Что и, — шипящий голос стал как буд-то отдаляться, — ошметки теперь от Штыря собрать надо.
— Ой, — звонкий тоже стал затихать, — так око теперь без хранителя?
И тут я открыла глаза.
Голова была странно лёгкой, ничего не болело. Хотелось пить.
Я огляделась. Кто же это говорил? Кроме дремавшей в кресле Туи, в комнате никого не было.
— Туя, — мой голос был странно чужим, — Туя!
— Миледи, — девушка тотчас вскочила с кресла, — вы очнулись!