— Ещё бы, — Листа лукаво улыбнулась, — ведь ты не можешь больше дразнить меня толстушкой, у нас, похоже, теперь одинаковый размер!
Завтракали в кабинете Дариона вчетвером. Филициус присоединился к нам чуть позже, и я была рада, хоть он все ещё пугал своей бледностью, а за последние дни так осунулся, что мне очень хотелось применить свой дар и немного подлечить, помочь востановить силы.
Дарион держался лучше, но был все так же хмурым и слегка отрешенным.
После взаимных представлений и приветствий завтрак проходил в тишине. Листа была явно не в своей тарелке, а я просто не могла придумать, как нарушить неловкое молчание. Выручил Дарион. Он задал Листе пару вопросов о здоровье, о Кирте, об учёбе. Сестра сначала отвечала неохотно, но потом, подбодренная благожелательным тоном и искренним интересом Северного Лорда, принялась с воодушевлением щебетать, почти превратившись в прежнюю жизнерадостную Листу.
— Тера, — вдруг обратился Филициус к Листе, — вы же погостите у нас подольше? Нам очень приятно ваше общество.
— Спасибо, Лорд Тиор. Если вы не против…
Но Листа не договорила. Вдруг стало холодно, пламя камина взметнулось самой тьмой и я вскочила, схватив сестру за руку.
Пространство у двери исказилось, посыпались искры, вспыхнул, раскрываясь, портал, пропуская высокую, закутанную в чёрный плащ, фигуру. Дарион Тиор, встав из-за стола, сделал навстречу пришедшему пару шагов. Филициус остался сидеть, только черты лица ещё сильнее заострились, а глаза полыхнули натуральной ненавистью. Чашка, которую он сжимал в руке, вдруг лопнула, усыпав скатерть осколками.
— Язон Пигмалиот, — прошептал он еле слышно, — какая честь… что вам нужно в Антари? Или так, по привычке заглянули?
Я перевела взгляд на Дариона и он едва заметно покачал головой, призывая меня стоять где стою. Я замерла, только крепче сжимая руку ошарашеной Листы.
— Чем обязаны, Пигмалиот?
Дарион намеренно пропустил ритуальную фразу приветствия особы правящего рода и у меня упало сердце. Я видела, на что способна магия Пигмалиотов, и, хоть тёмная сила Северного Лорда ничем не уступала ей, если им доведётся схлеснуться, будет беда.
— Тера Алесия, — Пигмалиот вдруг повернулся ко мне, откинул капюшон плаща и я едва сдержала крик, увидев, что иссиня-черные волосы Язона превратились в совершенно белые, — я благодарен вам, что вы помогли мне тогда понять… Вообщем, я хочу… я должен сообщить вам, что виновные в смерти моей… Леди Хелены, наказаны. Те, — его лицо исказилось, — кто прислал ей письмо о моей свадьбе, мертвы. Все.
— Но кто… — я запнулась, натолкнувшись на холодный взгляд Язона, — зачем…
— Этот род хотел породниться с правящим, — с ненавистью выплюнул Пигмалиот и за его спиной снова вспыхнул портал, — они поплатились. Всё до единого.
Он ступил в портал и исчез, больше не проронив и слова.
— Я слышал, буквально утром, — хмуро сказал Филициус, — что кто-то вырезал Балмуров. Весь род погиб. Не пощадили даже младенцев.
Листа вскрикнула, прикрыв ладонью рот. Я потянула её за руку, отступая к двери.
— Мы пойдём. Спасибо за завтрак.
— Алесия, — Дарион повернулся ко мне, — мы поговорим позже. Идите к себе.
Раздался стук, двери отворились, на пороге стоял тер Реони, хранитель Западных врат.
— Мой Лорд, — он склонился перед Дарионом, но замолчал, глядя на нас с Листой, — нам нужно…
— Говори, — Дарион нахмурился, — что ещё случилось?
— Аиры, — выдохнул тер Реони, — Аиры у Западных врат, мой Лорд.
Глава 47
Я гладила маленького глисса по серебристой шерстке и пыталась успокоиться. Дар наотрез отказался брать меня с собой на переговоры с Аирами, они вместе с Филом выехали к Западным вратам почти сразу, как тер Реони прибыл с сообщением в кабинет Северного Лорда.
— Алесия, ты остаёшься, — сказал Дар, отдав распоряжения своим людям, — ты нужна сестре.
Я глянула на Листу, её лицо было белее снега, губы дрожали, и больше не смогла настаивать.
Мы вернулись в мою комнату и вот уже больше часа Листа просто лежала на кровати, глядя в потолок.
— Я назову тебя Рэем, — наконец сказала я, и глисс, перевернувшись на спину, подставил под мою руку пушистый живот, — ему нравится! Слышишь, Листа, так звали любимого коня Генри, ну, он на нем ещё на учёбу уехал, помнишь?
— Помню, — сказала сестра, даже не повернув головы, — Алесия, — она вдруг резко села, лихорадочно глядя на меня, — они ведь за мной пришли, правда? Ведь за мной?
Она сжала дрожащие руки в кулачки так сильно, что костяшки пальцев побелели, лицо разом осунулось и, испугавшись, что её болезнь вернётся, я подошла к ней, уселась у её ног и мягко взяла за руку.