Майлз медленно опустился на колени перед ней и взял ее лицо в свои руки.
Не в силах остановить текущих слез, она крикнула:
– Вы оба мои, черт побери! Может, я и не родила Брайана, но я растила его. Я любила его. Я не могла бы любить его больше, чем собственного сына. Он часть того мужчины, которого я люблю... он часть тебя.
Силясь овладеть собой, внезапно разозлившись на свою постыдную слабость, Оливия оттолкнула руки мужа и попыталась встать. Он не позволил ей, крепко прижав к груди и одной рукой погрузившись в ее растрепанные волосы. Закрыв глаза, Оливия позволила себе наслаждаться его близостью и его запахом, думая, что может умереть от этого мучительного блаженства.
Наконец она прошептала:
– Пусти меня. Эмили была твоей первой избранницей, когда-то ты любил ее. Ты женился на мне только из-за денег. Возможно, ты привязался ко мне, потому что у тебя почти не было выбора. Но теперь он у тебя появился. В Англии нет такой женщины, которая не назвала бы тебя своим желанным избранником. Разве ты не понимаешь, Майлз? Ты можешь начать все заново, и на этот раз сделать все, как положено. Ты можешь жениться на женщине, которую действительно любишь, жениться по любви, а не по расчету.
Эмили, которая до этого неподвижно стояла в дверях, просияла и направилась к Майлзу, но Арман и Гюстав внезапно обступили ее с двух сторон и схватили за руки.
– Как вы смеете! – зашипела она. – Сейчас же уберите от меня свои руки. Что вы себе позволяете! – Остановив горячие как угли глаза на Майлзе, она взвизгнула:
– Сделай же что-нибудь, идиот!
– О, непременно, Эмили. – Он улыбнулся и поглядел на слуг, выстроившихся вдоль коридора. Лица их были озабочены. Салли стояла, уперев руки в бока, с перекосившимся чепцом, и гневно смотрела на него из-под насупленных рыжих бровей. Жак застыл в дверях столовой, с головы до ног перепачканный в муке.
Затем Майлз поднял глаза на лестничную площадку, где стояла Беатрис с Брайаном на руках. Затем сделал глубокий вдох.
– Будьте свидетелями того, что я, Майлз Кембалл Уорвик, находясь в здравом рассудке... – Он медленно повернулся к Оливии, которая продолжала ждать, парализованная слабостью, с бешено колотящимся сердцем, когда он опустился перед ней на колено и взял ее за руку. – Находясь в здравом рассудке, настоящим прошу Оливию Девоншир Уорвик, мать моего сына, быть моей женой, моей любовью – моей единственной любовью – на всю оставшуюся жизнь, до конца дней моих.
Оливия закрыла глаза, слишком растроганная облегчением и радостью, чтобы говорить.
– Скажи «да», мамочка, – прозвенел детский голосок сверху, – потому что я ни с кем больше не буду играть в Черного Рыцаря.
– О, – выдохнула она. – Да.
Свадебное торжество было устроено в розарии Брайтуайта, среди сверкающих цветов, которые наполняли июньский воздух упоительным ароматом. Небо было безоблачным и нежно-голубым.
На церемонии присутствовали три сотни гостей.
Были гости из Ганнерсайда. Из Миддлхэма. Из Лондона. Они растянулись по огромному саду Брайтуайта, окружающему дом, и смотрели увлажнившимися глазами, как Оливия и Майлз стоят на усыпанной розами террасе и повторяют свои клятвы перед священником. Когда Майлз надел золотое обручальное кольцо на палец Оливии, над садом пронесся гул одобрения.
Жак был на седьмом небе от счастья, когда гости стали шумно выражать восторг, вызванный его семислойным свадебным тортом, шампанским и пуншем. Арман жаловался, что придется пристраивать новое крыло, чтобы сложить все свадебные подарки, а Салли сильно опьянела, допивая оставшийся на дне стаканов пунш.
Когда дневные торжества подошли к концу, Оливия и Майлз стояли в принимающем ряду и пожимали руку каждому гостю, проходящему мимо. Граф Уорвик, выбранный шафером, стоял рядом с Майлзом. Дженет сопровождала Оливию, но время от времени отходила, чтобы поговорить с Чарльзом Фоулзом, которому, похоже, доставляло огромное удовольствие объяснять ей особенности управления первоклассной конюшней.
Один раз, к своему ужасу, Оливия обнаружила Брайана и старшего сына графа Уорвика – Патрика – катающимися по земле клубком. Майлз и Дэмиен растащили мальчишек и поставили на ноги, между тем как Бонни, графиня Уорвик и Оливия стояли с одной стороны, неодобрительно сдвинув брови.
– Эй! – послышался голос из толпы. – Ставлю на Брайана!
– А я на Патрика!
– Тут и говорить не о чем, – заявил третий голос. -Ставлю шиллинг на ничью!
Филипп Фитцпатрик и Кларенс Ньюман, друзья Майлза и графа Уорвика, обступили мальчиков и горячо заспорили, кто из кузенов кого одолеет. Майлз и Дэмиен смотрели друг на друга несколько долгих, напряженных секунд, потом расхохотались. Дэмиен протянул Майлзу руку и сказал:
– Добро пожаловать в семью, мистер Уорвик.
По традиции, когда все гости разъехались, слуги Брайтуайта выстроились в ряд и принимали подарки от Оливии. Это были новые чепцы и фартуки для служанок и новые перчатки для мужчин. Каждый просиял от удовольствия и пожелал счастья Оливии и Майлзу. Слуги ушли, а Беатрис задержалась в сторонке, что-то бормоча себе под нос и украдкой поглядывая на хозяев. Майлз подмигнул Оливии и сказал:
– Подойди сюда, Беатрис.
Седая старая няня заковыляла по холлу и остановилась перед Майлзом. Взгляд, которым она окинула его, был несколько скептическим.
– У меня есть кое-что и для тебя, – объяснил он.