— Там вспышка оспы. Доктору Торресу нужна помощь, а поскольку он мне в детстве еще делал прививку, он знает, что у меня иммунитет. Я еду, Айлин, — сказала она решительно и обошла грозно вставшую на пути старушку.
— Я прослежу, чтобы Риф Кейтс отправил с тобой несколько мужчин, — крикнула она вслед Иден, бросившейся по лестнице наверх собирать вещи.
Вздохнув, Айлин с трудом потащилась к конюшне. После всего того, что выпало на долю девушки, старушка хотела быть уверенной, что та ни на шаг не выедет за пределы «Зеленой короны» без надлежащей защиты.
Как раз когда она подошла к дверям конюшни, к загону для скота подъехал Волк Блэйк и спешился. Он вежливо приподнял шляпу и увидел настороженный взгляд серых глаз ирландки. Впрочем, к этому он уже привык.
— Добрый день, мисс О'Банион.
— И вам того же, мистер Блэйк. Вы разве не работаете на лесопилке?
— Похоже, трудности там разрешились, — ответил он с насмешливой ноткой в голосе.
Она увидела, как он поглаживает револьвер, с помощью которого все «разрешилось». Ах ты, молокосос, показала бы я тебе. Недоверие ее к нему еще больше возросло.
— Если ты ищешь хозяина, то он с миссис Мэгги уехал в Прескотт на встречу с каким-то важным малым из Вашингтона. Так что я думаю…
— О, привет. Волк, — сказала, едва переводя дыхание, Иден, спеша по дорожке к загону с саквояжем в руках и с Руфесом, помахивающим хвостом позади.
У Волка голова закружилась от ее прелести. Она была ошеломительна даже в простой светло-голубой блузке и коричневой юбке для верховой езды.
Ее большие золотые глаза сияли, а светлые серебристые волосы, заплетенные в толстую косу, подпрыгивали при каждом шаге.
— Добрый день, Иден, — сказал он. Неудержимая улыбка осветила его темное лицо. — Куда ты? К родителям в Прескотт? — Он потрепал собаку по голове.
— Ну что ты! — От одной мысли, что придется встречаться со столичными сановниками, не говоря уж об их женах, ей делалось дурно. — Я собираюсь в резервацию помочь доктору Торресу справиться со вспышкой оспы.
Он перестал улыбаться.
— Это безумие! Не дело красивой белой женщине ехать в такое опасное, полное болезней место. Уж мне ли не знать.
— Хорошо сказано, мистер Блэйк. Послушай его, Иден. Он знает, что говорит, — воодушевилась Айлин.
Иден не обратила на нее внимания и повернулась к Волку:
— Мне введена вакцина, заболеть я не могу. Зато могу помочь больным. Айлин утверждает, что для поездки в резервацию мне нужен эскорт помимо Руфеса. Как ты относишься к такому назначению на должность? — Ее золотистые глаза устремились к его черным.
— Ты не должна ехать, — вспыхнула Айлин, но они оба не обратили на нее ни малейшего внимания.
— Она поедет, с нашим ли одобрением или без оного, — сказал Риф Кейтс с кривой ухмылкой. — Я бы поехал с вами, мисс Иден, но тут у меня на руках больной жеребенок, и мне чертовски не хотелось бы его оставлять. — Он неопределенно посмотрел на Волка.
— Я поеду с тобой, Иден, но думаю, что тот, кто попросил тебя приехать, был просто пьян.
Иден вскочила в седло и пустилась легким галопом. Волку пришлось догонять. Когда он оказался рядом, она улыбнулась.
— Хотела бы я посмотреть, как вы скажете доктору Торресу, что он пьян, — фыркнула она. , Он мрачно усмехнулся.
Несколько минут они ехали молча, наблюдая, как Руфес носится вокруг, гоняясь за бабочками и кроликами. Наконец Идеи сказала:
— Ты действительно был бы не против поехать со мной?
— Нет, но я все равно думаю, что тебе опасно находиться в «Белой горе».
— Мне уже приходилось там бывать с отцом и доктором Торресом.
— По крайней мере, ты понимаешь, что нуждаешься, в защите, — сказал он мрачно. — Апачи неодобрительно относятся к лекарствам белых.
— Что ж странного. Ведь их убивают болезни белых, — ответила она, вглядываясь в его красивый темный профиль. — Ведь это же твои соплеменники, Волк. Неужели тебе безразлично, что с ними случится?
— Апачи — не мои соплеменники, так же, как и белые. Я ничей, Иден. — В голосе его слышался упрек, но он не глядел на нее.
Глаза Иден расширились от боли, которую вызвал его злой тон, но она тут же поняла, что его упрек обращен внутрь, а не ей.
— Расскажи мне о твоей жизни. Волк, — просто попросила она.
Он резко повернулся к ней и утонул в этих золотых глазах.
— Первые семь лет жизни я провел среди кибеков. Мой белый отец был бродягой, который торговал с индейцами и воспользовался благосклонностью глупенькой юной девственницы.
В то же мгновение, как он сказал это, ему захотелось взять слова назад. Сожаление охватило его при виде потрясенного взгляда ее глаз.
— Иден… моя мать… То, что с ней случилось, не имеет ничего общего с… Я не имел в виду…
— Все нормально. Волк. Я знаю, что ты хотел сказать. Пожалуйста, рассказывай, что было дальше. Ведь ты вырос не как апач, а как белый. Должно быть, отец забрал тебя. — Она видела, как он внутренне борется с собой, но все же продолжил.
— Она умерла зимой, когда мне исполнилось семь лет. Кстати сказать, именно от оспы. Все небольшие семьи, кочующие вдоль границы Аризона — Сонора, к тому времени уже здорово пострадали. И буквально умирали от голода. Однажды вечером в лагерь приехал отец. Я три года не видел его.
— Ты узнал его?
Иден и представить себе не могла, чтобы отец бросил ее или другого своего ребенка, независимо от взаимоотношений с матерью.
Он пожал плечами.
— Да я и не знаю. Может быть, просто какая-то часть моей памяти сохранила историю, которую мать рассказывала. Зато, похоже, он узнал меня. Глаза и цвет волос остались от апачей, но черты лица…