— Мои родители начали уже думать, что у их невестки непременно будет хвост и четыре копыта. Слоун для них полная неожиданность.
— Она понравилась им?
— Уверен, что — да.
— Я слышал, что Гевин Хильер появился на твоем горизонте.
— Он сделал мне весьма лестное предложение — играть за его «Достойных».
— И что ты ему ответил? — Кэппи, пересилив себя, задал вопрос, ответа на который попросту боялся.
— Я ему ответил, что мне нужно подумать.
— Но сейчас ты пришел к какому-то решению?
— Он предложил мне четверть миллиона ежегодно, Кэппи.
— Ты не из тех, кто нуждается в деньгах. Стоит тебе захотеть, и твой отец станет спонсором твоей команды…
— Дело не в деньгах… — Джордан пристально поглядел собеседнику в глаза. — Скажи прямо, ты не очень хорошего мнения о Хильере?
— Я тебе скажу откровенно, лично я его не знаю, но достаточно о нем наслышан.
— И что говорят?
— Хильер беспощаден к лошадям и к людям. — Кэппи старался говорить спокойно. — Он выжимает из людей и их животных все соки, а потом выбрасывает на помойку.
— Но любой конник, если он настоящий, старается выложиться, в каждой игре сделать невозможное.
— Это справедливо, пока не доходит до цены, которую ты за это заплатишь. Если цена — жизнь, это слишком дорого, Джордан. — Кэппи не сдавался. — Судя по тому, что я о нем слышал, Гевин Хильер человек холодный и бесчувственный, вместо крови в его жилах течет ледяная вода. — Вдруг Кэппи заорал: — Ну, идиот проклятый! Сколько говорил ему, что нельзя курить возле конюшен!
И ринулся к конюху.
— Это случайность, черт возьми! — Ян сердился.
Хотя слышимость была плохая, Джордан уловил — в словах Яна нет уверенности.
— Другие объяснения могут быть?
— Не знаю, не знаю! Со мной, черт побери, в последнее время происходит столько так называемых случайностей, что сам себе начинаю не верить.
Джордан горько засмеялся.
— Да, теперь от каждых соревнований приходится ждать сюрпризов — главное, не угадаешь — каких именно.
— За это поблагодари своего дружка Уитни.
— У него возникло много проблем! — Джордан считал своим долгом защитить Лэнса. — Паула подала на развод, ты же знаешь.
— Ну, от меня-то ты его не защищай.
Джордан помолчал. Потом все же спросил:
— Ты что, думаешь, за случайностями стоит Лэнс?
— Да вряд ли, у него кишка тонка.
Джордан перебрал в памяти все, о чем они говорили с Яном. Но в последнее время и впрямь слишком много стало всяких неприятных случаев. Они уже начали беспокоить команду «Достойных».
В Аргентине случилась та история, с консервной жестянкой, у Лэнса. Две недели назад один из игроков «Достойных» упал весьма неудачно — оказались сломанными два ребра. Причина — лопнула подпруга. Пошли слухи, что она была подрезана. В Чикаго один из игроков при падении с лошади разбился насмерть. До недавнего времени Джордан все это списывал на случай. Теперь же не был уверен в этом. Ян Уэллс не склонен к преувеличениям. Если у него возникли подозрения, значит, что-то действительно не так.
— И никаких объяснений, версий?
— Готов поспорить, Джордан, что игрокам мстят. Только бы узнать, за что и кто.
— Эй, женщина, быстренько просыпайся, пора вставать!
Джордан спрыгнул с кровати и, схватив Слоун за щиколотки, потащил по простыне, к краю постели. Слоун заверещала — «Насилие, насилие!» и даже попыталась сопротивляться.
— Отпусти меня немедленно! Ты что, рехнулся?
— Я говорю тебе, вставай!
— Точно, рехнулся. То тащит женщину в постель, не желая подождать ни минуты, то, наоборот, выволакивает оттуда.
— Надо вставать, и немедленно. Не то лягу я, и сама понимаешь, чем это кончится, а у нас просто нет времени.
Слоун блаженно улыбалась.
— По-моему, это был бы замечательный вариант. — Она скосила глаза на Джордана, но тот уже шел к выходу. — Постой, постой, а ты слышал новость: Джордан Филлипс перестал заниматься сексом?!
Джордан слушал Слоун, прислонившись спиной к стене, нетерпеливо перебирая ногами.
— Сладость моя, я решительно рассею эти недостойные подозрения, но не раньше сегодняшнего вечера.
— Эта новость остановит земной шар, — с жаром воскликнула Слоун, воздев руки. — Этот день, когда…
— Слушай, — терпение Джордана явно лопнуло: он швырнул на кресло ее платье. — Немедленно поднимайся и марш одеваться, пока я не рассердился. У нас сегодня уйма дел.