— Все прекрасно. Делай то, что нужно. — Карлин вновь чувствовала себя влюбленным по уши подростком, даже дыхание вновь перехватило, но она заставила себя ответить обычным тоном и посмотреть ему прямо в глаза.
Бен продолжал обследование, его уверенные пальцы время от времени касались кожи вокруг повязки, он вел себя совершенно непринужденно, и Карлин, как зачарованная, наблюдала за его работой, она даже почувствовала, что расслабляется от прикосновений его умелых рук, и следующие его слова застали ее врасплох.
— Значит, выпускница Гарварда решила стать копом.
Карлин не могла поверить своим ушам. Неужели он действительно нанес запрещенный удар? Она неожиданно нашла в себе силы разозлиться. Бен Дамирофф, видимо, долго вынашивал эту фразу. Ее голос снова окреп.
— Так или иначе, демонстрация своего превосходства над беспомощным человеком, мне кажется, не украшает врача.
Бен отозвался так быстро, словно с их последней стычки прошло двадцать минут, а не около двадцати лет.
— Держу пари, тебе нравится командовать департаментом, полным мужчин. — Он смотрел на нее, подбирая следующие слова, как бы прицеливаясь перед выстрелом. — Надеюсь, твое поведение на свадьбе моей сестры помогло тебе отточить свое искусство. — Бен подтянул покрывало до талии Карлин и направился к двери. — Швы выглядят отлично. Доктор Аранов будет наблюдать тебя, пока ты не выпишешься. — Не ожидая ответа, он быстро вышел и закрыл за собой дверь.
Карлин даже не старалась сдерживать слез, а просто лежала в постели и рыдала до тех пор, пока больше не осталось сил. Она мечтала, чтобы Бен, пусть даже и такой злой, вернулся хотя бы на несколько минут, чтобы она успела все объяснить, извиниться, получить его прощение. Она лежала совершенно измученная и несчастная, глядя в окно на сгущавшиеся унылые сумерки. Она понимала, что это было несбыточное желание, и знала, что он никогда не вернется.
23
У Карлин кружилась голова, и она, сидя на белоснежном диване, безучастно наблюдала за расхаживающими по комнате друзьями Итана Джейкобса. Не больше часа назад Наташа вытащила ее из больничной постели и привезла сюда на коктейль. Таш лихорадочно запихнула в маленькую сумку немногочисленные вещи Карлин и, усаживая ее в ожидавший их автомобиль, объяснила, что приехали давние друзья ее мужа по Каннскому кинофестивалю и Карлин должна заглянуть к ним хоть на минуточку. Карлин не видела в этом особого смысла, ей хотелось поскорее попасть домой, и она пыталась убедить Наташу отвезти ее прямо на квартиру, но Таш настаивала на своем, и Карлин поняла — она что-то затевает. Таш выглядела чересчур веселой, словно неслась в каком-то бешеном фантастическом танце. Карлин поинтересовалась, что стряслось, но подруга только отмахнулась от вопроса. Все это выглядело ужасно подозрительно.
Таш должна бы понимать, что в таком состоянии Карлин не следует отправляться на вечеринку. После двух недель пребывания в больнице боли утихли, но сил пока не прибавилось, и сейчас в Наташиной богатой бархатной гостиной, где многочисленные друзья Итана говорили по меньшей мере на четырех языках, Карлин чувствовала себя неуютно, ее тянуло домой, в постель, но ей не удавалось хоть ненадолго задержать Наташу, чтобы попросить отвезти себя. Наташа без устали сновала взад-вперед, разнося напитки и опорожняя пепельницы, как будто была не хозяйкой, имеющей армию помощников, а расторопной прислугой.
Какой контраст между больничной палатой, в которой она провела последние две недели, и этой экстравагантной вечеринкой! Ее взгляд упал на каминную полку. Фотография Бена! В течение двух недель она молилась, чтобы он заглянул навестить ее. Она отрепетировала покаянную речь в шести различных вариантах, надеясь, что он все-таки вернется, но он, как и пообещал, больше не пришел. «Ну и черт с тобой, Бен», — подумала она и полными слез глазами еще раз взглянула на фотографию.
Выйдя из лифта, Бен помедлил у дверей сестры. «Что я здесь делаю?» — спросил он себя, робея перед необходимостью идти на коктейль. У него не было ничего общего с толпой европейских актеров и режиссеров, и его так же мало интересовали иностранные кинодеятели, как их американский хирург, но Наташа настаивала на его присутствии. Он приводил все возможные доводы, какие мог придумать, но она не позволяла ему увильнуть, и в конце концов он вынужден был согласиться.
«Ну, да будь что будет», — решил он, нажимая кнопку звонка. Последние несколько недель, когда он старательно избегал встреч с Карлин, были сущим адом — куда уж хуже? Прислуга впустила его и проводила в гостиную. Бен остановился в арочном проеме перед шумной толпой, оглядел комнату в надежде найти хоть одно мало-мальски знакомое лицо и неожиданно увидел Карлин. Она сидела на диване в черном брючном костюме, который свободно болтался на ней, бледная и измученная. Наташа, появившись рядом с братом, быстро поцеловала его в щеку и подтолкнула в комнату.