— София? — Голос Джона вывел ее из задумчивости. — Может, присядем?
— О да, — пытаясь собраться с мыслями, пролепетала София. Ей сейчас не хватало веера, чтобы немного остудить горевшее лицо. — Макс, ты будешь завтракать?
— Нет, спасибо. Я уже поел.
Подождав, пока жена займет свое место, он сел слева от нее.
Джон тоже уселся за стол и вооружился ножом и вилкой.
— Вы многое теряете, еда очень вкусная. Повар Софии изумительно готовит яичницу.
— Не сомневаюсь в этом, — сказал Макс бархатистым голосом, от которого по телу Софии пробежала дрожь.
— Знаете, Истерли, это большое везение, что София согласилась поговорить с вами. Вы бросили ее, и у нее есть все основания сердиться на вас. Именно поэтому она и требует аннулирования брака.
София незаметно пнула брата.
— Ой! — вскрикнул Джон и, приподняв скатерть, заглянул под стол. — Что там такое?
— Ты, наверное, случайно ударился коленом обо что-то, — заметила София.
Джон потер ногу.
— Это что-то было чертовски острым.
— Скорее тупым, как и ты.
— Я вижу, здесь мало что переменилось, — заметил Макс.
— У Софии всегда был дьявольский характер, — сказал Джон, снова принимаясь за еду.
Макс улыбнулся:
— Вы бы почитали ее письма ко мне! Самое восхитительное письмо то, в котором она прослеживает мое происхождение по цепочке вплоть до червя. При этом она рисует красочные картины и использует цветные чернила. Я вставил это письмо в рамочку.
София прищурилась:
— Лжешь, ты этого не сделал.
— Нет, сделал. Оно и сейчас висит в рамочке над моим письменным столом.
София фыркнула.
— Возможно, интонация моих первых писем действительно была несколько раздраженной…
— Скорее сердитой, злой, разгневанной, — поправил ее Макс, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки.
— Нет, именно раздраженной, — стояла на своем София.
Джон открыл было рот, собираясь вмешаться в разговор.
— Молчи, ни слова! — пронзив его яростным взглядом, воскликнула София. — Не встревай в нашу беседу, если не хочешь покинуть мой дом с вилкой во лбу.
Джон покорно смолчал.
— Благодарю тебя, — сказала София и снова обратилась к Максу, который с улыбкой наблюдал за ними. — Так как Джон уже поднял эту тему, то, пожалуй, перейдем прямо к ней. Ты дашь согласие на аннулирование брака или нет?
Взгляд Макса скользнул по лицу Софии и остановился на ее губах.
— Возможно.
Возможно? Что за ответ!
— У меня хранится дневник, — напомнила София.
— Знаю. Мне не следовало оставлять его у тебя. Но кто знал, что ты так подло им воспользуешься.
Кровь прилила к лицу Софии.
— Подло?! — вскричала она. — Я всего лишь хочу прекратить этот фарс, в который превратился наш брак!
Лицо Макса приняло холодное выражение:
— Я дам тебе ответ, когда хорошенько все обдумаю. Однако София была охвачена нетерпением. Она ждала долгих двенадцать лет, и теперь ее обуяла жажда деятельности. Она хотела перейти к решительным шагам и заставить Макса пойти на уступки.
— Я готова ждать неделю, но не больше. Если ответа не последует, я выставлю дневник твоего дядюшки на аукцион.
В глазах Макса сверкнул гнев.
— София, не вынуждай меня…
— Полегче, полегче вы оба, — промолвил Джон, доедая свою ветчину. — Макс, возможно, ты не знаешь, почему София хочет аннулировать брак с тобой. Дело в том, что она завела себе кавалера.
София сжала руки, едва сдерживая ярость. Ей хотелось дать брату в ухо. Что он вытворяет? Поведение Джона никогда не было образцом добродетели, но сегодня он совершенно распоясался.
— Кавалера? — переспросил Макс и с укором взглянул на Софию: — Не слишком ли рано?
— Двенадцать лет одиночества — большой срок, — натянуто пробормотала София.
— Но с просьбой аннулировать брак ты обратилась ко мне всего неделю назад.
— Я добиваюсь аннулирования не потому, что хочу быть с кем-то другим. Я просто стремлюсь обрести свободу.
— Чтобы снова выйти замуж?
— Ха! Да пусть меня лучше растопчут, как куриное яйцо, и оставят умирать на берегу пересохшей реки!
Макс с изумлением уставился на жену. Джон давился от смеха, прижав к губам салфетку.
— Ты неподражаема, Софи! — наконец севшим голосом промолвил он. — Такой манеры изъясняться я еще ни у кого не встречал!
— Я просто высказала свое мнение, — оправдывающимся тоном промолвила София.
Вспышки гнева часто сопровождались у нее приступами красноречия. София сама порой поражалась тому, что говорила, и сожалела о вырвавшихся у нее словах.