Эдуард Стрельцов появился на поле в пятой игре со сборной Дели и сразу сделал хет-трик. Затем он принял участие ещё в шести матчах, заняв место Симоняна. В Мадрасе торпедовца назвали дублёром (внимательные индийцы оценили экспериментальный состав, выставленный Г. Д. Качалиным), в Тривандруме — «русским вундеркиндом», потому как за тайм пять раз отличился. Однако, если по уму, не в этом дело. А в том, что спортивно-политический визит (наших же встречали и местные правители с подарками и речами) принёс безусловную пользу не только сборной, потренировавшейся на хороших полях самым душевным образом, но и, что для нас важнее всего, Стрельцову. Полтора месяца прошли в общении — футбольном и человеческом — с основой сборной. Наконец, не будем сбрасывать со счетов время, проведённое под пристальным взором старшего тренера. Индийцы, безусловно, не самые сильные оппоненты, однако возможные связки, варианты, наработки Г. Д. Качалин не мог не иметь в виду. И если бы Эдуард — как личность или как исполнитель — хоть в чём-нибудь разочаровал Гавриила Дмитриевича, то вопрос о сборной был бы закрыт. А вышло так, что дорога в главную команду страны оказалась открытой.
Так что слава советско-индийской дружбе? Безо всякого сомнения! Но визит в дружественную страну стал необычайно важен для Эдуарда и в человеческом плане. Ну был он в Финляндии, восхитился полями, и не только, однако Индия — это всегда замена чёрно-белого изображения на цветное. Такое надо увидеть, пережить, впитать. И не забыть. Всё перечисленное Стрельцову удалось. «Я оказался, — читаем в книге «Вижу поле...», — самым молодым в компании бывалых в основном людей. И держался по мере возможностей солидно. А реагировал на многое тем не менее как мальчишка, ничего ещё толком не видавший, мало что знавший — думаю, что нынешние ребята, попади они в Индию, сто очков дали бы тогдашнему Эдику Стрельцову...» По поводу «солидности» хорошее уточнение о «мере возможностей». Ясно же: смотрел он (сейчас увидим, насколько внимательно) вокруг и добродушно улыбался. Кругом весёлые, непохожие на нас и к нам благоволящие люди, с особенными танцами, песнями и обычаями (про зверей рассказ отдельный). А насчёт «ста очков» от семнадцатилетних образца 82-го года и, тем более, от сегодняшних — то тут в точку сказано. Нынче никакой Индией не удивить. Границы открыты. Да вот Стрельцова нового что-то нет.
Однако, вспоминая ту зиму 55-го, он, получается, чуть оправдывается: «Индия и не таких, как я, путешественников поражала — попав в неё, каждый хоть ненадолго превращался в ребёнка. И не мог я не засматриваться на слонов и обезьян, когда их видел прямо на улице, а не в зоопарке». Несомненно, превратиться в ребёнка нетрудно, когда ты и есть этот самый ребёнок. Но не простой мальчуган, а весьма и весьма способный.
Это я к тому, что всего через три года Эдуарда назовут «серым и недалёким». И дабы возразить и категорически не согласиться с убогой оценкой, полезно перечитать ещё один отрывок из воспоминаний — про зверей и вратарей: «К Леве Яшину слон подошёл. Лева жестяную коробку с сигарами держал. Слон хоботом потянулся, хотел забрать коробку. Яшину, наверное, не по себе сделалось, но не отдал, отвёл руку с коробкой в сторону. Слон за рукав его потрогал, но тот ни в какую. Тогда слон, рассердившись, зачерпнул хоботом грязь из канавы и Левины брюки окатил. А доктор динамовцев Зельдович и говорит: “Вот и слоны знают, что футбол и сигары несовместимы”».
Не пойдём по тупиковому пути: мол, и сам Стрельцов грешен, а не надо бы... Нет, хотелось бы обратить внимание, как ни удивительно, на стиль отрывка. Написано-то просто и хорошо. По жанру — типичная изящная притча. Мягкий юмор лишь добавляет трудноуловимых красок, которые, в принципе, видишь, а словом не передашь — придётся вновь цитировать.
В ответ возразят: это литературная запись. И литзаписчиком выступил А. П. Нилин — всем бы такого. Верно. Однако литзаписчик в той действительно уникальной книге и сам много и подробно рассуждал, а слова настоящего, подчеркну, Стрельцова выделил особо. Особо же утверждая, что попытался передать подлинный голос Эдуарда Анатольевича. С какой стати нам не верить ему?