Я споткнулся вне комнаты, затем остановил перед я достиг ступенек. Я поворачивался назад вокруг и осознал, что было что-нибудь неправильно. Я просмотрел гостиную в панике. Где был этим? Что она сделала с этим?
Затем я помнил пахнет горение древесины, когда я вернулся домой, и примчал вокруг в направлении черного хода. Я примчался в маленьком ярде и практически разрушился на ступеньках. Это было склонно к кому-нибудь пронзил мою грудь их кулака и сжимал мое сердце.
Посреди ярда была куча горячей золы все еще раскаленный красный цвет. Несколько шпинделей распознались между прахами, но это ушло. Она подожгла качающий стул и сейчас не было ничего отправился.
Я неуклюже понизил себя внизу на шагах, держась на рельсах, пристально смотря в остатки и качая моей головой в огорченном благоговении, потеря в дуновениях дыма.
Выдергивая себя, я вернулся, пустой и broken. Мои внутренние части покрывают войлоком они были вырваны и были горелыми также. Я не смог посмотреть прямо. Мои глаза были застеклены над тем, так как я сделал свой путь к ступенькам.
Я тащился вплоть до моей темной комнаты без поглядывания в гостиную. Щелкая на свете, я бессмысленно наполнил свою сумку случайной одеждой. Я промелькнул со свистом сумку и был падшим обратно в темноту, когда я выключаю свет. Моя рука поскользила вдоль рельсов, так как мои ноги одеревенело вели меня.
Я захватил ручку двери, чтобы отправиться и колебался, ища в пределах теней гостиной. Я не смог увидеть ее. Но я смог слышать ее дыхание.
Вынужденно, я пошел к loveseat и сел от нее. Я свернул свои руки и пристально посмотрел в ее силуэт, прислушавшись к ней дышат.
Я знал. Я всегда знал, что она не любит меня. Я не знал, почему я думал, что я могу изменить это, даже после все это время. Это никогда не изменялось бы. Она не смогла даже посмотреть на меня большинство из моей жизни, забывают любят меня.
Я знал. Но я не понимал, почему она продолжала попытку. Она появилась бы в обществе в моих спортивных играх. И письма, которые она написала бы... почему? Я догадываюсь, что это было ее усилием―, которое она сказала, что она пробует. Она не смогла убедить себя любить меня больше, чем я полагал, что она делает.
Я посмотрел далеко и мои глаза были падшими на стакане, оставляющем влажность, звонят на кофейном столе. Убийца боли. Действительно?
Я наклонился вперед и поднял половину стакана водки. Ледяные кубы растопления в крошечных камнях. Я приводил это к моему носу и обонял это. Мой рот наполнил слюной и я раболепствовал. Я нажал ободок к моим губам и наклонился это назад, взяв большой маленький глоток.
Я кашлянул и погримасничал в отвращении. Жидкий набор мой живот на огне, так как это потерпело крах против его пустых стен. Я сделал глубокий вдох и содрогнулся. Это было страшно, но так был аспирином, если вы позволяете этому касаться вашего языка―и предполагалось, что это забирает боль также. Я держал мой nose и глотается снова, опорожняя стакан―, хотящий, чтобы это работало, чтобы забрать мою боль.
Я считал, что пустой стакан в моих руках и моих глазах наполняет слезами. Что я сделал? Я сжал свою челюсть и дыхнул сильно вспыхивают ноздрями. Что я сделал? Я качнул моей головой, ужаснутой.
Я хлопнул стакан внизу на столе и стоял отправляются. Достопримечательности бутылки водки наполнили меня столькими яростью, я захотел крикнуть. Я поднял это и сжал это так напряженно, я думал, что это, возможно, разбилось бы в моей руке. Встряхивая с яростью, я бросил это в темноту. Стакан, разбивающийся против стены на далекой стороне фойе.
Я дыхнул рыданием и примчался к двери, схватив мою сумку и хлопая дверь сзади меня.
Я не помнил движение Сара. Я вероятно не должен добиваться всего, ослеплено слезами, моя туманная голова. Я зажал себя в кулак, как лучше всего я смог, когда я превратил в ее дорогу. Казалось, Анна и Карл не домашние, с благодарностью.
Захватывая мою сумку, я влез шаги к парадной двери Сары. Сара открыла это перед тем, как я достиг вершины. "Где вы были? Я был.". Ее предложение, тащащееся. Ее ошеломленное выражение указало, что я являюсь большим беспорядком, чем я думал.
Она держала дверь открываются для меня и я пошел, понижая мои глаза, так как я передавал ее. Я продолжался ступеньки к ее комнате без слова.
Я пропустил свою сумку на этаже рядом с кроватью, в которой я обычно спал и сидел на крае с моими плечами, кланялся. Моя голова чувствовала легко и спиннинг слегка.
Сара сидела рядом со мной и ждала, зная, что я говорил бы ей как только я нашел силу.
Через несколько минут молчания, я сделал глубокий вдох и сказал, предполагается, что "я не живу".
"Что"? Сара задохнулась, сидя совершенно все еще.
"Она убила меня, Сара. Я был мертв. Почему есть я все еще здесь"? Мой голос был тяжелым. Слезы заполнили мои глаза.
"О, Эмма," Сара дыхнула. "Не думайте подобно этому".
"Я не хочу быть склонным к этому. Эта боль. Мне не придется почувствовать это. Предполагалось, что я мертв". Слеза поворачивалась ободок моей крышки и понизилась мою щеку.
"Эмма, скажите мне, что случилось," Сара просит мягко. "Вы не имеете никакого смысла".
Я перевел заикаются дух и выявил, "Моя мать говорит мне, что она никогда не хотела меня. Что я был причиной, мой отец никогда не любил ее. Он оставил меня все, Сара". Я соединился с ее большими голубыми глазами. Они сияли с печалью. Мне пришлось посмотреть далеко, не в состоянии носить ее боль также.
"Что вы подразумеваете, что он оставил вас все"? она спросила терпеливо, пробуя понимать.
"Адвокат пришел увидеть меня вчера. Мой отец имел трастовый набор для меня. Адвокат сообщил мне правду о моих родителях. Они не были никогда женаты, и мой отец только остался с ней для меня. Она порицает меня. Она ненавидит меня. Я довольно уверен, что она даже пробовала убить себя из-за того, что случилось".
"О чем речь"? Брови Сары наклонили в замешательстве.
"Это - то, как я закончился с Кэролом и Джорджом. Она лежала в больнице после взятия слишком многих пилюль. Я думаю, что она пробовала покончить с собой". Я говорил без соединения с моими словами. Мое целое тело было вихрем бессвязности. Я смог больше не почувствовать или думать.
"Когда она говорила вам это"? она спросила, качая ее головой подобно этому был непостижим.
"Сегодня ночью," я заявил решительно. "Я должен иметь говорил вам. Я должен сказать что-нибудь о том, что продолжалось. ее питье, но я думал, что я могу управлять этим. Я думал, что я могу исправить ее. Но я не могу".
"Это - не ваш дефект," Сара утешила, принимая мое участие. Ее слова отозвались эхом через меня, и я сосредоточился на ней, оттянуто обратно к моим точным словам к Джонатану раньше в дне. В тот момент, я признал невозможность прощения, когда мои внутренние части были запутаны в виновности. Вина была одинока и изоляция. Я задался вопросом, как имеющийся Джонатан жил с этим все эти годы.
"Я так утомлен," я говорил ей, боль в моей груди, сосущей волю вне меня. "Я не хочу сделать это больше".
"Сделайте, что"? Сара шепнула, помогая мне так она смогла отдернуть крышки.
"Сделайте больно," я бормотал, слезы, просачивающиеся между моими трепещущими губами.
"Вы не имеете," Сара успокоила, ведя меня внизу на кровати. "Эмма, это собирается выздоравливать. Вам не придется сделать это одинокое. Я есть здесь, хорошо"?