От боли в груди, я даже слова в ответ вымолвить не смогла. Моё сердце как-будто опустили на землю и медленно разрезали тупым скальпелем. Резь в груди была настолько сильной, что я бросила сумки на снег и прижала ладонь к груди. Даже сильный ветер, трепавший полы моей куртки, утратил прежнюю холодность. Что мне теперь силы природы — их холод не идёт в сравнение с Мишиными ледяными словами-глыбами.
Опустив глаза, я пытаюсь очень быстро придумать, где мне лучше всего будет сдохнуть. Сил терпеть не осталось. Сейчас бы случился у меня разрыв сердца — хорошо бы было. И спокойно.
— Маша! — совсем рядом раздаётся знакомый и когда-то безумно любимый голос Миши, и я поднимаю голову, — не пытайся вызвать жалость к себе. Со мной такие вещи больше не прокатят. Пошли…
Миша ухватил мой локоть и потащил за собой, словно тряпичную куклу. Перед тем как щелкнуть кнопкой сигнализации на машине, парень подхватил мои сумки тоже.
Простояв в темной прихожей не менее получаса, я никак не могла решиться войти в комнату. Когда мы вошли в квартиру, я стянула с себя рваную куртку и так и замерла на пороге. Двинуться дальше сил не было. Желание было, но решимости не хватало.
Неожиданно в прихожку вошёл Миша. Парень включил свет и быстро подошёл ко мне.
— Ты под наркотой что-ли? Какого хрена стоишь и не двигаешься. Менты сказали, что какие-то экспертизы проводили, на наркотики в том числе…
— Нет, — сипло перебила я Решетникова, — я просто… устала. И всё.
Кое-как закончив предложение, я ловлю Мишин настороженный взгляд и тут же добавляю.
— Может у тебя нитка с иголкой есть? Я зашью куртку и сразу уйду.
Бывший друг щурится и я вижу, как по его щекам начинают ходить желваки.
— И куда ты на этот раз пойдёшь? Никак успокоиться не можешь — тело требует алкоголя и мужиков… Так пошли. Налью тебе джина, да и член у меня имеется. Не замечала?
Всё вышло автоматически. Моей рукой явно управляла раненая душа, а не голова.
Я ударила Мишу по лицу. Сильно. Во второй раз в жизни. Первый раз я не помнила, но в этот удар я точно вложила всю свою силу.
От удара Решетников дернулся, а потом на пару секунд прикрыл веки. Когда парень открыл глаза, я тоже дернулась, но от страха. Его взгляд излучал такую злость, что я приготовилась, как минимум, к ответному шлепку.
— Два раза. Ты два раза, за последние двое суток, шибанула меня по лицу. Это что? Твоя благодарность за всё, что я для тебя делал и делаю?
Мишин голос скрипел от злости и безумия.
— Ударишь ещё раз — пожалеешь. И это не пустые угрозы. Ты меня ещё не знаешь, Маша…
— Вот именно, — сжав ладони в кулаки, крикнула я, — я тебя не знаю… Да похоже, что я и не знала тебя никогда. Ты не мой Медведь. Ты не мой любимый друг и защитник. Хочешь ударь меня или убей, но хватит рвать мне сердце. Перестань.
Миша резко подался вперед и ухватил меня за плечи. Легкий запах алкоголя ударил в ноздри, а щеки тут же запылали от горячего мужского дыхания.
— Это ты изодрала моё нутро на части, Маша… Все мои слова лишь следствие твоих поступков и поведения. Повторяю — хватит уже прикидываться невинной овечкой! Весь город треплет твоё грязное бельё. Я сыт по горло… И…
Миша прервался, а потом также резко отпустил меня и брезгливо поморщился.
— Иди спать. Просто иди спать, Маша.
Миша ракетой вылетел из прихожей. Через мгновение я услышала как хлопнула балконная дверь.
Развернувшись, я кинулась к входной двери, но тут же замерла на месте. Тело адски сопротивлялось голове. Кожа, продрогшая на холоде, словно в протест покрылась мурашками.
Я слабая. Слабая! Я глупая дура, потому что не смогла переступить порог. Пожалела себя и сдалась.
Пусть Миша что хочет думает и говорит обо мне, но сегодняшнюю ночь я буду слабой и останусь в теплой квартире.
Дрожащими руками, я оправила рукава кофты и стала на цыпочках пробираться в ванную комнату. Стянув с себя грязную одежду, я включила горячую воду и залезла под тугие струи душа.
Окутанная паром, я с трудом, но терпела слишком горячие струи воды, и понемногу согревалась. Три раза подряд я намыливала тело и волосы, пытаясь смыть с себя всю грязь предыдущих дней.
И когда я практически себе простила, что осталась в квартире у Миши, я услышала за спиной шаги. Я не оглянулась — испугалась. Выключила воду и тут же замерла от звука хриплого Мишиного голоса.
— Можно присоединиться?
Я даже не успела отрицательно качнуть головой, потому что к моей спине прижалось прохладное мужское тело.
— Мммм, — раздалось у самого уха, — какая ты горячая…
Глава 29
Единственное, что я смогла сделать, это прикрыть грудь руками и посильнее стиснуть ноги. На остальное не было ни времени, ни возможности — Миша мне не оставил шанса, для побега.
— Я с ума схожу, Машка.., — хрипло протянул парень и притиснул меня к стене, прижавшись сзади.
В спину, словно нож, уткнулся мужской член. Твёрдый, как камень, и горячий.
Такая близость окончательно подвела черту под нашим общим с Мишей прошлым. Глупое, розовое прошлое, беспомощно капитулировало и помахало мне белым флагом. На его же месте возникли совершенно иные, промозгло-ледяные траурные картины. Я не хотела таких картин. Я их не рисовала. Да что говорить! Даже в самом страшном сне такие карикатуры судьбы мне не снились. Светлые листы моего настоящего измарали и выбросили… Веры, надежды, любви больше нет. Есть кошмарные обстоятельства новой действительности… И конечно же есть неизвестное, но тоже далеко не радужное будущее...
Сильный укус в шею резко вернул меня в наполненную паром душевую.
— Больно? Мне тоже больно от мыслей, что я тебе нашептываю всякую слюнтявую херню, ласкаю, а ты витаешь в облаках и другого на моем месте представляешь. Я так противен тебе, а? Скажи мне, Маша.
Решетников ловко разворачивает меня к себе лицом и усиливает захват. Теперь наши тела буквально приплюснуты друг к другу. Я пытаюсь освободить руки, но делаю только хуже. Миша прижимает мою спину к прохладному кафелю, а сам наваливается сверху. Я даже пошевелиться не могу в его путах.
— Не надо, Миша, — пискляво молю я, а потом впервые поднимаю голову, чтобы заглянуть в лицо бывшего друга.
Глаза тёмные-тёмные. Волосы растрёпаны, а на щеках приличная щетина. Губ совсем не видно — настолько они плотно сжаты сейчас. Но главное, Миша был пьян — глаза и запах алкоголя, вперемешку с табаком, отчётливо выдавали его состояние.
— Чего так смотришь? Противен я тебе. Вижу и чувствую это… А знаешь, мне сейчас похер. Я заслужил. Всем даешь и мне дашь. От тебя теперь не убудет, а мне точно должно стать легче. По другому и быть не может.
Парень наклоняется и снова кусает меня в шею.
— Миша.., остановись. Давай поговорим.
Злобный, срывающейся смех через мгновение трескает действительность.
— О чём поговорим? Как тебе нравится трахаться? Так это пустые разговоры. Опыта у меня ноль, в отличие от тебя, поэтому буду трахать как могу. За удовольствие у тебя теперь другие отвечают: всякие Рустамы, Арсении...
Миша склоняет голову и снова пытается укусить меня.
— Да выслушай ты меня! — кричу я, но парень обрывает мой крик.
Зажав рот ладонью, Решетников строго говорит.
— Рот твой нам не понадобится. Целовать тебя пизд…ц как хочу, но не буду. Противно после всех этих…удовольсвиепричинителей.
Пока я продолжаю безрезультатно сопротивляться, Миша словно дикий зверь кромсает мою шею. На коже разростались уже не меньше десяти огромных засосов, а он всё не остановится. И вдруг его губы перемещаются на грудь и он как будто замирает. Я тоже затихаю, боясь дальнейших действий парня.
Первое, что я чувствую это мягкое, почти невесомое касание языка на соске... Ещё и ещё… А потом Миша обхватывает твердый сосок губами и начинает его жадно сосать.