Картину он заказывает в подарок человеку, угодить которому невозможно, так как он и сам из этой области деятельности. Но он почему–то был уверен, что я сумею создать нечто, что его удовлетворит. Мы сошлись на том, что при встречи, если картина ему не понравится или он будет не уверен, оценит ли ее тот таинственный человек, то покупать ее он не будет. А мне заплатит компенсацию за потраченное время.
Ну я и решилась. В принципе, я ничего не теряю. Наоборот, в кои–то веки появилась интересная работа, справиться с которой действительно не просто. Вызов был принят, а все другие начатые мной заказы могли обождать.
Я долго не могла определиться с местом. Что это может быть? Если бы спросили меня конкретно, я бы ответила – библиотека или быть может парк. Я спросила о предпочтениях будущего владельца, и в ответ получила туманное “Он предпочитает жить".
Очередная загадка и глухой тупик, в пустую стену которого я отчаянно бью кулачками. Но сдаваться, так и не попробовав, это не про меня. Ему нужна тайна, возможно немного волшебства и реальность. Та, что находится рядом, никем не замеченная, обычная в своем воплощении.
Мой путь состоял из четырех остановок автобуса, и вот я выхожу в огромный, почти заповедник. Я видела, что в центре его есть озерцо. Хоть оно и не большое, но там наверняка плавают уточки и селезни с их изумрудной шеей. Ветер будет шелестеть камышами и срывать с веток разноцветные листья, чтобы украсить ими озерную гладь. Перед глазами уже начала формироваться зарисовка.
Мне оставалось выбрать ракурс. Что естественно немаловажно для будущей картины. Хоть мне и было не по себе от таких суровых требований и заверений о том, что моя картина будет подарена какому–то заядлому критику, я старалась чтобы она в первую очередь соответствовала моему вкусу. Чтобы у меня самой возникло желание купить и повесить ее на видном месте.
Я выбрала место вблизи водоема. Оттуда была видна тропинка, ведущая дальше в лес, а также озеро, как я и предполагала с утками и камышами. Я достала из походного рюкзака складной стул и все необходимое для создания картины. Мольберт был установлен, и я приступила к работе.
Время проходит незаметно, когда ты увлечен и занят делом. Так как приехала в заповедник я днём, а осенью быстро темнеет, мне скоро пришлось закругляться. Я не позволила себе внимательнее изучить созданное художество, потому что так я бы и до ночи не уехала. Вернулась домой я довольно поздно. Часы показывали начало десятого. Устроившись на диване с чашкой горячего чая, я стала рассматривать получившуюся картину.
Главный акцент был сделан на объем картины и сочетание цветов. Благодаря выбранному ракурсу, картина казалась окном в другой мир. Деревья, одетые в благородный красный бархат и золото, чуть зеленоватые оттенки для изображения воды в озере. Едва заметная тропинка, убегающая в глубь чащи, уточки и селезни, скользящие по воде. Разноцветные листья с тонкими, словно вены, прожилками. Я осталась довольна проделанной работой. Дальше дело за деталями. Я точно успею закончить за оставшиеся два дня.
Я потерла глаза и сладко зевнула. Силы буквально покидали меня. Я легла прямо тут же на диване, напротив картины. Я чувствовала, как засыпаю. Проваливаюсь в зыбкую глубину сновидений. Кажется, я еще думала: “Как же мне сделать эту картину волшебной?”. Это была единственная мысль, которая продолжала беспокоить меня. Я обязательно сделаю это. Он обязаельно будет доволен.
Глава 3
Кристоф
Я сижу в полной темноте. Хотя у меня нет уверенности, что я вообще сижу. Я будто нахожусь в воздухе. Застрял в некой прострации. Как я ни старался, я не мог определить, что находится вокруг меня. Тут пришло осознание, что я на самом деле сплю. И это всего лишь очередной странный сон. Я закрыл глаза, все равно ничего не видно. Вокруг лишь темнота. Скорее бы проснуться.
До меня стал доноситься голос. Едва слышно, на краю сознания. Я прислушался. Голос был мужской. Он явно принадлежал молодому юноше. Довольно необычный тембр, насколько я могу судить. Он пел на каком–то непонятном мне языке. Мелодичном и в тоже время странным по произношению и звучанию. Мне почему–то показалось, что я где–то слышал похожие мотивы. Я задумался, где же это могло быть.
Юноша все продолжал, его голос дрожал, словно он нервничал или был полон отчаяния и какого–то ещё щемящего сердце чувства. На мои глаза сами собой навернулись слезы. Его песнь тронула меня до глубины души, задела какие–то сокровенные струны. Его голос стал громче и отчётливее. И тут я наконец понял. Церковь! Вот где я слышал подобные мотивы.