У меня даже в голове не укладывается тот факт, что Мак знакома с моим любимым автором. Что он, возможно, холост. Не то чтобы я его обязательно заинтересовала, если бы это было так. И кто знает, может быть, лицо под маской — совсем не то, чего бы я хотела.
«Муза, вспомни обо мне, когда его ремень затянется у нее на шее».
— Боже мой! — Мак хихикает. — Кто тебе это прислал? Пожалуйста, скажи мне, что он свободен.
Я выхватываю из коробки еще одну книгу — симпатичный ромком в розовой обложке. Внутри еще одна записка.
«Муза, когда-нибудь ты полюбишь меня так же сильно, как любишь читать».
Мое сердце трогательно екает, прежде чем я захлопываю книгу и бросаю ее обратно в коробку.
— Мой преследователь.
Брови Мак взлетают вверх.
— Серьезно? Откуда ты знаешь?
— Он сказал мне, что нашел мой список желаний и купил для меня все книги.
Ее рука взлетает к груди.
— Не надо меня ненавидеть, но если бы он не был преследователем и убийцей, я бы посоветовала тебе выйти за него замуж.
— Да, очень жаль, что ты преследуешь и убиваешь людей.
Она цокает, пропустив или проигнорировав мой сарказм.
— Это действительно так.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
СЕЙНТ
Браяр, как на ладони, перед камерой, которую я спрятал в ее спальне. У нее упругая грудь, соски торчат под тонкой шелковой пижамной рубашкой. Ее ноги скрещены перед ней, на них раскрыта одна из книг, которые я купил для нее.
Я делаю прямую трансляцию с камеры на весь экран моего рабочего стола — единственный источник света в моем офисе транслирует спальню Браяр.
Мой член напрягается, когда она отбрасывает книгу в сторону и ее шелковые шорты задираются, уже едва прикрывая ее задницу. Она выскальзывает из комнаты, и я рычу, разочарование нарастает в моих яйцах, умоляя об освобождении.
Я вздыхаю, когда она возвращается с другой книгой в руках, и ухмыляюсь, мельком взглянув на корешок.
С.Т. Николсон.
Она отложила новую книгу для моего дебюта, любимую, со смятым корешком и потертыми краями. На этот раз она лежит на своей кровати, открывая страницу именно на той сцене, которую она обозначила розовым флажком.
Когда ее рука скользит вниз по шортам, я стону.
— Браяр.
Мое офисное кресло — не самое удобное место в мире, но придется обойтись и им. Моя пряжка звякает, когда я расстегиваю ее и молнию, член уже настолько тверд, что почти причиняет боль.
Ее груди поднимаются и опускаются с каждым тяжелым вздохом. Мои слова оказывают на нее такой эффект. Мои слова вызывают у нее желание потереть этот сладкий клитор и довести себя до вершины наслаждения. Когда-нибудь это будет больше, чем просто мои слова.
Я поглаживаю свой член, на головке которого уже выступает преякулят. Толстая вена на нижней стороне моего члена пульсирует при виде нее: волосы разметались по подушке, ее гладкая кожа выставлена на всеобщее обозрение, так мало остается для воображения.
Слишком рано она вытаскивает руку из шорт.
— Нет, муза, — шепчу я в агонии. — Продолжай. Мне нужно видеть, как ты кончаешь ради меня.
Она кладет раскрытую книгу на кровать рядом с собой — на мою сторону, пока я наконец заявляю на нее свои права, — и шарит под прикроватной тумбочкой и не находит то, что отчаянно ищет.
Браяр снова поднимает мою книгу и засовывает вибратор себе в шорты.
Я стону, когда начинается жужжание и у нее перехватывает дыхание. Ее глаза закатываются всего на секунду, прежде чем она заставляет себя открыть их снова, пробегая взглядом по странице. Я умираю от желания узнать, на какой странице она. Какие мои слова так сильно возбуждают ее.
Я медленно двигаю членом, даже когда мои яйца сжимаются и жаждут выпустить каждую каплю спермы. Но я не могу кончить раньше нее. Мне нужно увидеть, как она выглядит, услышать, как она звучит, когда мои слова вознесут ее на вершину экстаза.
— Ах! — стонет она, подергивая бедрами, пока вибратор продолжает гудеть, а удовольствие нарастает.
Мой живот сжимается, и я не смогу удержаться от того, чтобы скоро кончить.
Ее язык смачивает губы, и мне нужно попробовать ее на вкус. Мне нужно чувствовать ее, быть внутри нее, когда она сжимает свою тугую киску вокруг моего члена и умоляет меня об освобождении.
— Вот и все, Муза. Покажи мне, как ты выглядишь, когда кончаешь. Дай-ка мне взглянуть.
— Черт, — шипит она, выгибая спину и зажмуривая глаза, когда следующие слова срываются с ее губ громким стоном.