— Они живут в Чикаго? — безразличным тоном спросила Джейни.
— Частично, — подтвердил Курт. — А еще у них есть квартира в Нью-Йорке, в центре Манхэттена.
— Рурк ведь лишился своего состояния, — напомнила она ему.
— Претенденток в невесты это не смутило. По-видимому, они уверены, что человек, которому удалось своим трудом нажить такое богатство, сможет вернуть его обратно.
— Я рада, что не богата, — произнесла Джейни после недолгой паузы.
— Что?
— Просто в данном случае я твердо уверена в одном: друзья любят меня за то, что я из себя представляю, а не за то, что у меня есть.
Курт скрестил руки на груди.
— Ну-ну, продолжай, — сказал он. — Расскажи о том приглашении на вечерний коктейль, которое ты отправила обратно, как только узнала, что хозяйка дома надеялась, что ты поможешь одному из ее гостей опубликовать свою книгу. — Не обращая внимания на тяжелый вздох сестры, мальчик продолжал: — Или о богатой даме с огромным лимузином, которая хотела, чтобы ты посодействовала ее лучшему другу. Или о том типе, что возомнил себя писателем детективов и просит дать имя твоего агента и рекомендацию…
— Все, хватит, — прервала его Джейни. — Ты прав, у всех свои проблемы.
— То же и с господином Рурком. Если ты узнаешь его поближе, он тебе наверняка понравится. И это по-своему выгодно.
— Ты так считаешь?
— Конечно. Во всяком случае, ты всегда сможешь купить пластиковое устройство, как то, что носит твой любимый инопланетянин, и с его помощью переделать Рурка так, чтобы он тебя устраивал.
Джейни тут же представила Кэнтона Рурка, сидящего неподвижно в ожидании этой процедуры, и покатилась со смеху.
— Не нахожу твою мысль удачной, братик. Только представь себе реакцию его совета директоров!
— Ты права. Нам пора идти, — сказал Курт, кивая на часы, стоящие на буфете.
Джейни скорчила гримасу.
— Ладно. Но учти, я повинуюсь без всякого желания.
— Ты хорошо повеселишься, — пообещал ей брат. — Никто не знает, кто ты есть на самом деле.
Лицо девушки просияло.
— Об этом я как-то не подумала…
— Ничего, у тебя еще есть время.
Курт размашисто открыл перед нею дверь, и они пошли вниз по пляжу к дому Рурков, который был залит ярким светом; из распахнутой двери внутреннего дворика доносилась мягкая музыка. Несколько изысканно одетых гостей разговаривали, держа в руках бокалы с вином, и Джейни почувствовала смущение из-за своего простенького вида.
Курт, забыв обо всем, стремительно рванул вверх по ступеням к Кэри. На девочке было прелестное короткое платье с заниженной талией и расклешенной юбкой, которое, вероятно, стоило дороже, чем весь летний гардероб Джейни.
Поднимаясь по лестнице, Джейни остановилась, чтобы вытряхнуть песок из туфель, держась для устойчивости за перила.
— Вам помочь? — раздался знакомый бархатный голос. От неожиданности Джейни едва не выронила туфлю. — Вот так. — Рурк опустился на колено и высыпал песок из туфли, а затем легко надел ее снова на маленькую ступню Джейни с такой чувственностью, что у девушки сильно забилось сердце.
Потом Рурк медленно встал и молча взглянул в глаза Джейни. Он не улыбался. Несколько бесконечно долгих секунд они просто смотрели друг на друга.
— Меня притащил сюда Курт, — проговорила наконец Джейни. — У меня даже не было времени купить новое платье…
— А что не так с этим? — спросил Кэнтон. Его палец очертил закругленную линию декольте, едва дотронувшись до ее кожи. От прикосновения Джейни вздрогнула.
— У вас, похоже, целая толпа народу, — запинаясь, сказала она и слегка отодвинулась от Рурка.
— Именно сейчас я хотел бы, чтобы все они оказались за пять сотен миль отсюда, — произнес он глубоким голосом и с такой интонацией, от которой она внутренне затрепетала.
Джейни нервно засмеялась:
— Это — линия поведения? Если так, то в моем случае она не очень эффективна: у меня сын, и я жила в комму…
Нетерпеливым жестом Кэнтон остановил ее:
— Бросьте! Курту — двенадцать, а вам — двадцать четыре. Я сильно сомневаюсь, что вы забеременели в одиннадцать лет, милая.
Милая. Джейни невольно вспомнилось, как она выплеснула стакан молока в лицо одного чересчур напористого знакомого, который посмел употребить это слово по отношению к ней в унизительном смысле. Однако Кэнтон Рурк ухитрился произнести его как словесную ласку.
— Пожалуйста, не надо… — Ее ли это голос — такой слабый и дрожащий?…
Его пальцы осторожно коснулись ее щеки.