- И что ты этого... Толика, почувствовала? - Люся с трудом вспомнила имя "новенького" и еще раз подивилась его невзрачности.
- Мне как-то тихо рядом с ним стало. Хоть вокруг был базар и толкотня. И я подумала, может ничего, что он такой... обычный?
- Ага… ну, ладно. Ты иди, а то мало ли. Соскучится еще.
Люся спешно выпроводила подругу за дверь вместе с банкой из-под сахара, и прильнула ухом к щели. Услышала щелчок соседской двери. Тихо.
"Ну, и ладно. А вдруг?.. " – она вернулась в кухню и нырнула, наконец, венчиком в крем для торта.
А Оля вошла к себе в прихожую и увидела в ней Толика. Все так же - в ее фартуке с пончиками, он теперь стоял на табурете и прижимал к стене кусок обоев.
- Ты извини, я случайно нашел его в кухне, когда искал банку для укропа. И клей был там же. И я подумал... ничего? - вдруг испугался он, и пошатнулся на разболтанном табурете.
Оля прыгнула к нему ловко, как рысь, обхватила руками его совершенно незнакомые ноги. Под темными джинсами определились коленки. Оля щупала их, как плод авокадо под жесткой кожицей, и с удивлением отмечала: "мое".
А Толик стоял, не шевелясь, может от того что боялся отпустить не приставший еще к стене лист обоев. А может, опасаясь спугнуть что-то неясное, но точно важное.
Наконец, он оторвал руки от стены и осторожно погладил Олины легкие волосы.
- Ты любишь авокадо? - внезапно спросила Оля, и зажмурилась.
- Очень! - честно признался Толик, хотя ни разу еще его не пробовал.
И в этот самый момент они оба ощутили, как с тихим шорохом их накрывает теплый лист обоев, все еще влажный от клея. А может быть это было счастье…
Конец