Психически больной после того, как ему на голову упала труба на нефтепромыслах в бытность заочной учебы, крепко сложенный язвенник следователь Дурманин испытывал волчий кураж не от поиска истины, а от вкуса мяса обвиняемых на зубах. Ему было все равно, кого садить, лишь бы больше премиальных и перспектив должностного роста.
Фанатично падкий на командировки хоккеист Зарываев, который ради любимой игры мог сочинить уголовное дело на любого, на кого укажет начальство, по одним косвенным уликам и показаниям, которые он сам и составлял, а потом подавал на подпись подходящим свидетелям. Он работал за свободное время.
Вместе Крест, Дурманин и Зарываев представляли собой силу непреодолимую, поскольку умели сочинять тома уголовных дел, против которых все адвокаты маленького нефтяного города могли сказать единственное: «Надо признавать и виниться, иначе посадят». Судьи маленького нефтяного города в случае получения обвинения через следственный комитет даже не читали дела, а пользовались приговорами, которые сами следователи и сочиняли.
***
– Что-то случилось? – весело спросил Хамовский, маскируя взволнованность.
– Не беспокойтесь, – поспешил успокоить Крест. – Ничего плохого. Моя жена окончила институт, помогите устроить.
– Какая специальность? – спросил Хамовский.
– Что-то связано с журналистикой, – ответил Крест.
– Телевидение устроит? – Хамовский вспомнил про Алика, который был ему должен за командировки и благополучную жизнь.
– Вполне, – согласился Крест.
– Пусть берет диплом и подходит ко мне, – дружелюбно предложил Хамовский. – А квартиркой-то обеспечены?
– Спасибо, вы же мне и подписали, – сказал Крест. – Живу в одном подъезде с Бредятиным. Он на первом этаже, я на четвертом.
– Ну хорошо. Жду вашу жену, пусть приходит, – завершил беседу Хамовский.
***
Распределение кадров
«Пока игроки благоволят мухлевщику, они всегда будут проигрывать».
Ольга Крест оказалась симпатичной худенькой девушкой, одной из тех, что приводили Хамовского в хорошее расположение чувств.
– Здравствуйте, можно к вам? – спросила Крест, занося ногу на порог кабинета Хамовского.
– Конечно, конечно, – дружелюбно откликнулся Хамовский. – Вы по вопросу трудоустройства?
– Да, мой муж звонил вам, – напомнила Крест.
– Помню, помню, по какой специальности? – спросил Хамовский.
– «Связи с общественностью», пиар, – ответила Крест.
– Мы вас устроим на телевидение, к Алику, – ответил Хамовский. – У него много хороших девчонок.
Хамовский набрал номер телевидения.
– Алик на месте? – спросил он у Бухрим…
***
Дверь отворилась, и в кабинет Алика вбежала испуганная секретарша:
– Хамовский, переводить?
– Переведите, конечно, – приказал Алик, довольный последней командировкой, и через секунды говорил в трубку:
– Здравствуйте, Семен Петрович.
– Здравствуй, Алик, у меня тут интересная барышня, разбирается в журналистике, – быстро заговорил Хамовский. – Она к тебе подойдет, поговори с ней, присмотри местечко.
– Хорошо, пусть подходит, – ответил Алик. – Но я не помню, есть ли у нас свободные ставки.
– Посмотрите внимательнее, – помрачневшим тоном завершил разговор Хамовский.
***
Доносы доходят до адресата куда быстрее, чем другие новости. Множество слуховых тоннелей уже окружали Алика и без протеже Хамовского. Брать на работу лишнего доносчика и добавлять лишний туннель не хотелось. С другой стороны, это была просьба Хамовского.
Крест появилась быстро и вошла как начальник. На лице ее читалось: «все уже решено, ваше дело – формальность: оформить приказ о приеме».
– Покажите диплом, – попросил Алик и пока читал бумагу, уже придумал форму отказа. – Вы знаете, у нас телевидение, журналистика, а у вас специальность – пиар…
***
Журналистики на телевидении маленького нефтяного города не было и без пиарщика.
Соревнования пожарных, треп чиновников и детские утренники, которые часто транслировала телерадиокомпания маленького нефтяного города, нужны были руководителям организаций для рейтингов, галочек и эфирных справок о контактах со СМИ.
Публика? Она словно не существовала в маленьком нефтяном городе. Это был огромный ноль. Нет, иногда люди звонили, но больше, чтобы решить свои проблемы. Деятельное участие публики в своей судьбе Алик видел всего два раза. Один раз, когда его выбрали депутатом, и один раз, когда мужчина, из числа тех, кому он помог получить зарплату, написал благодарность в газету, впрочем, Квашняков ее не опубликовал.