На столе Хамовского лежало приглашение в Москву на съезд российских писателей, с руководством которых он давно водил дружбу, приглашая их ежегодно за бюджетный счет в маленький нефтяной город на так называемую «Литературную осень».
«Подыграть самолюбию, – решил он. – Все ж немалый почет поехать делегатом от Ямала на съезд писателей, да и вместо меня, вместо – главы города! Это может его купить. Пусть раздуется как горделивый петушок, пусть попыхтит, может спокойнее будет».
Хамовский опять поднял трубку внутреннего телефона и деловито изрек:
– Инга, вызови ко мне Алика…
Предложение Хамовского прокатиться в Москву на съезд Союза писателей выглядело необычным на фоне давно охладевших отношений между главой города и Аликом. Теплые дни зимой всегда парадокс. Но погода – чудачества небесного разума, вовсе не схожего с профессорским интеллектом Хамовского. «Хочет убрать меня из города так, чтобы моя командировка плавно перешла в отпуск», – рассудил Алик сразу.
– Что мне на съезде делать, Семен Петрович? – спросил, однако, он, поскольку трата бюджета в кризисный год, требовала серьезной аргументации.
– Ничего, – удивил Хамовский. – Твоя задача обозначить присутствие и проголосовать на перевыборах за нынешнего председателя союза писателей Паничева. Все!
«Точно, подкупает», – мысленно оценил Алик, но бодро ответил:
– Хорошо!
Почему Хамовский захотел либо дружить, либо убрать его из города – Алик решил не уточнять. Когда ешь мороженое, зачем думать о возможной ангине? Все придет своим чередом.
По краю пропасти увольнения Алик ходил давно, он изучил Трудовой Кодекс и знал, что уволить человека непросто, даже если этот человек – главный редактор. Конечно, трусливый перекормленный заяц сам убежит, услышав похожий на выстрел хруст ветки, но Алик считал, что это не про него.
– Информацию мы дадим в сегодняшнем выпуске новостей, – напомнил он Пальчинковой перед отъездом. – И по телевидению, и на радио. Расследование верное. Я не хочу замалчивать. Не забудь завтра дать повтор.
– Могут быть проблемы, – напомнила Пальчинкова.
– Меня уже десять раз могли уволить, в особенности за мою книгу, – ответил Алик. – Но ты смотри, как они действуют. Хамовский, чувствуя, что информация о Гориловой и деньгах вот-вот просочится, направляет меня в Москву, в Союз российских писателей представителем от Ямала. Улетать мне сегодня вечером. Купить меня захотел за честь присутствия на съезде! Да плевать мне на них. Вера, ты остаешься за меня, смотри, чтобы все вышло.
– Хорошо, можешь на меня положиться, – ответила Пальчинкова…
Вполне естественно, Пальчинкова после этого разговора перезвонила Клизмовичу и доложила о решении Алика.
– Сказал выпускать, значит – выпускайте, – одобрил Клизмович, любовно погладив короткую бородку.
ЛИТЕРАТУРНОЕ ДАРОВАНИЕ
«Любовь не вечна и многие, отлюбив, стремятся получить должную цену за отданные чувства и молодость».
Накануне отъезда Алика в Москву у него состоялся еще один прелюбопытный разговор с председателем тюменского отделения Союза российских писателей Самшутрифмовым, прояснивший восхождение Хамовского к вершинам литературной славы.
Самшутрифмов написал немало сложнозакрученных стихов, оформленных во множество сборников, и почитал себя как поэтическую звезду. Его заманили в маленький нефтяной город чинными приемами, деньгами, угощениями и теплыми речами. Литературные цветы алчут материальное и расцветают в вазах с деньгами. Самшутрифмов расцвел. Он свел Хамовского и Квашнякова с более высокими литературными цветами, помог главе маленького нефтяного города и главному редактору его газеты вступить в союз писателей, помог Хамовскому с написанием книг… После этого, сообразно северному этикету, внимание к Самшутрифмову иссякло, как к опустевшей бутылке водки. Но использованный поэт хотел неусыпного внимания от маленького нефтяного города и жаждал нетленности своих заслуг.
Голос Самшутрифмова в телефонной трубке воскресил в памяти Алика его приезды и пьянки-гулянки. Как он мог забыть этого амбициозного брюзгу?
Речь Самшутрифмова и сейчас извергала столь яркие оттенки самолюбования, что Алик в первый момент разговора почувствовал стыд оттого, что скупо поприветствовал столь великую личность, сошедшую с небес на разговор с ним – жалким дождевым червем.
– Что-то вы, видимо, забыли, кто вас проводил в Союз писателей, – по-царски обвинил Самшутрифмов. – Когда я был на вашем телевидении, вы пробежали мимо меня, не удостоив внимания.