Перед отъездом Пальчинковой в кабинете Хамовского произошел еще один разговор, о котором Алик никогда не узнал.
Пальчинкова пришла в администрацию маленького нефтяного города просить квартиру для своей дочери: начинающего зубного врача. Зашла она к Хамовскому вместе с Клизмовичем.
– Вот, Семен Петрович, лишаемся еще одного специалиста, – начал Клизмович прямо с порога, направляя вперед себя Пальчинкову и ее дочь: небольшую девчушку с кукольно-неподвижными чертами лица. – Пальчинкова уезжает.
– Что, насовсем? – пусто спросил Хамовский, понимая, что его будут просить об услуге, а раздавать ненужным людям он не любил.
– Насовсем, Семен Петрович, – выдохнула Пальчинкова, усаживаясь напротив главы. – Вот с дочкой к вам пришла. Она хороший специалист, пациенты ее любят. Семья есть, дети, но жилья нет. Пришла квартирку просить двухкомнатную.
– Она еще недостаточно поработала, – возразил Хамовский.
– Зато ее мама на Севере ого-го и ничего не получила, – напомнила Пальчинкова, имея в виду себя.
– Знаю, как работаете, то у вас на радио информация о моей зарплате звучит, то сейчас уголовное дело мое раскручиваете, – в свою очередь напомнил Хамовский.
– Не с моей подачи, – испугалась Пальчинкова. – По вашей зарплате Псевдокимов позвонил в прямой эфир, но депутаты, присутствовавшие вместе со мной в студии, ему хорошо ответили, и я заретушировала вопрос. А насчет уголовного дела – это инициатива Алика. При мне – ничего не было. Когда он уезжал, я все повторы снимала.
– Это все Алик мутит, – вмешался в разговор Клизмович. – А с Верой мы хорошо работаем.
– Что с ним происходит? – Хамовский обратился к Пальчинковой. – Твое мнение.
– «Золотое перо России» ему спать не дает. Гордыня, – ответила Пальчинкова. – Возомнил из себя великого журналиста. Я удерживала его как могла. Если бы не я, то он про вас такое бы опубликовал.
– Что опубликовал…? – глазки Хамовского превратились в две злобные щелки.
– У него есть диктофонные записи, как вы с ним разговаривали, – ответила Пальчинкова.
– Я вам уже говорил, – напомнил Клизмович.
– Так записи действительно есть? – спросил Хамовский.
– Сама слышала, – ответила Пальчинкова. – Вам его надо обязательно убирать, но осторожно, чтобы он не успел выпустить. Он сам мне говорил: «За два месяца до увольнения предупредить обязаны. Тогда я это и выпущу в эфир».
– Вот сволочь, – откинулся на кресло Хамовский. – Я ж его на это место поставил. А ты точно собираешься увольняться?
– Семейные обстоятельства, да и сил больше нет работать в этом коллективе, – сказала Пальчинкова.
– А что коллектив? – спросил Хамовский.
– Не коллектив, а собачья свора. Аликом недовольны и жаждут его снятия, – ответила Пальчинкова. – Я у него, как буфер между ним и коллективом.
– Там действительно ситуация сложная, – подтвердил Клизмович.
– Тут не «Золотое перо»: Алик без денег ничего делать не будет, – сказал Хамовский. – Он роет под меня, а через год у меня перевыборы. Работает на кого-то. Ты не знаешь на кого?
– Нет, – ответила Пальчинкова. – Но он и сам может заявиться на пост главы.
– Может, – угрюмо согласился Хамовский. – А выход информации про мое уголовное дело на телеканале «Россия» – не он постарался?
– Про это он мне не говорил, – ответила Пальчинкова, – но вы же знаете: у него в Москве связи.
– Мы о том же думаем, – сказал Клизмович. – Ведь кому в той Москве наш маленький городишко нужен? Да никому. Но они приехали, отсняли и выпустили на всю Россию.
– Ладно, Иван Фрицевич, это наши дела, – прервал председателя Хамовский. – Ну, что ты хотела, Вера?
– Дадите квартиру для дочери? – напомнила Пальчинкова.
– Ты действительно заслужила, – согласился Хамовский. – Спустись к Штемпелю. Он все уладит. Я сейчас ему позвоню.
– Заслужила, заслужила, – одобрительно просипел Клизмович.
***
Получение квартиры от Хамовского Пальчинкова не скрывала. Она этим гордилась и сообщала каждому, кого относила к знакомым. Алик в свою очередь обсудил это событие с Мариной.
– Ты знаешь, многие врачи не имеют квартир и врачи получше дочки Пальчинковой, – сказала Марина. – Тут дело не в ее дочке, а в ней самой. Она чем-то шибко помогла Ха- мовскому и я тебе сразу скажу чем. Она слила ему немало информации о тебе. Да и материалы ее в отличие от твоих, конечно, более выгодны администрации города и самому Хамовскому.
Алик слушал Марину и понимал, что она права. Он вспоминал гадание на кофейной гуще, которое он попросил исполнить Пальчинкову для себя, не оттого, что сильно верил в предсказания, а потому, что Пальчинкова знала слухи из администрации маленького нефтяного города, в том числе и о его судьбе. Поэтому, дав ей внимательно рассмотреть чашку, с прилипшей к ней кофейной гущей, он спросил: