– Ну что там, сколько я проработаю на этой должности?
– Не больше года, – с сомнением сказала Пальчинкова.
Таков был приговор Хамовского. Алику оставалось только вывести в эфир тайные диктофонные записи и показать, что происходит реально во власти маленького нефтяного города. Другого пути он не видел.
СВЯТОЕ
«Стараясь угодить недоброжелателю можно стать блюдом на его столе».
Пашка Турков не интересовался властью и теми, кто боролся за его права, так как считал, что во власть попадают одни хапуги и дураки. Его не интересовали библии, иконы и философские категории, казавшиеся ему дьявольскими призраками в залитом канализацией подвале, он имел свои ценности и святости, которые хотя и носили бытовой характер, но зато не перенапрягали ум. И одной из самых главных пашкиных ценностей было соблюдение очередности.
Спина впередиидущего представлялась ему дверью в рай, за которой кончаются шум и гам, чих и писк, давка и хамство и наступает тихая беседа с глазу на глаз с волшебником, дарующим нужный плод. Эта ступенчатая ценность искренне волновала Туркова.
Конечно, впередиидущий мог быть не только натуральным, но и в виде фамилии на бумаге, и в виде электронного сигнала, но он всегда был.
Бородатого в черно-коричневой клетчатой рубашке и темных штанах шароварного типа, Турков приметил сразу, как гвоздя очереди, от которого уже не отцепишься. Этот гвоздь был третьим за ним. А впередиидущая спина была в кожаной жилетке с одутловатым нездоровым лицом, и заметным лишним весом. Сам Турков был одет бойко, как на праздник, но с маленькой не соответствующей отапливаемому помещению деталью – серой норковой кепкой на голове. Эту деталь Турков нацепил специально, чтобы и очередь не забыла о нем.
От безделья Турков блуждающим взглядом осматривал белое просторное помещение поликлиники, двери, пол, какие-то стекла, через которые люди, находящиеся на втором этаже, смотрели на них, находящихся на первом, как на домашних свинок в аквариуме.
Иногда взгляд цеплялся за белые халаты, исчезавшие за дверью туалета с надписью «ремонт», иногда устремлялся к гардеробу, в ответ на ругань относительно того, что не принимают шапки. Затем взгляд возвращался к очереди для проверки знакомых очередников, а иногда прыгал к открывающейся двери кабинета и тогда…
«Еще на одного меньше и еще на одного.», – мысленно радовался он.
На фоне обычного приема больных в поликлинике маленького нефтяного города шел профессиональный осмотр. Трудящиеся держали в руках амбулаторные карты и листы с перечнем специалистов, они бегали от кабинета к кабинету, везде занимая очереди, а потом уточняя их продвижение. А поскольку это действо свершалось одновременно на двух этажах поликлиники, то суета стояла неописуемая, и люди возникали в очереди и исчезали из нее примерно так, как это происходит в популярном автобусном маршруте. То там, то здесь возникали трагические утери впередиидущей спины, то там, то здесь одиночки, занявшие очередь на коллектив, искали коллег.
Иногда и в очереди Туркова впереди одного очередника вдруг появлялось еще несколько. Тогда Турков скрипел зубами, быстро моргал, укладывал ладони в карманы и нервно переминался с ноги на ногу, что по манерности было сходно с поведением дикого животного в зоопарке, когда кормили других в соседних клетках. Но Турков сдерживал себя, поскольку впередиидущая спина оставалась прежней, а впередиидущие спины, по его логике, помнили спины всех своих впередиидущих.
«Значит, занимали», – успокаивал он себя и ждал.
В эту очередь встал и Алик, вслед за бородатым. Он мог бы пройти медосмотр и без очереди, как руководитель, но, если договариваться о благе для себя, значит быть должным, а лишних долгов он не желал. Во-вторых, он знал, что только близость к народу может подарить любопытную тему, какую не найдешь, сидя в кабинете…
Проходя по врачам, он делал мысленные закладки. Дерматовенеролог и хирург поставили «годен» безо всякого осмотра. Алик вышел из кабинетов с таким
настроением, как если бы он в магазине заплатил деньги, а ему бы выдали справку вместо товара.
Лор-врач Отлупионова сделала то же самое, но с тем отличием, что поочередно вставила в уши и ноздри небольшую металлическую воронку, причем, совершенно не глядя на Алика, а затем попросила его открыть рот и, мечтательно глядя в окно, точно попала металлической ложечкой в разинутый зев Алика. Осознав, что она произвела все необходимые действия, она повернулась к нему и сказала: