– Пожарные оповестят тебя…, – продолжил Горилов-старший.
– А дальше можешь не говорить, – сказала Горилова. – Я организую паническую эвакуацию документов, тут всю неразбериху можно будет списать на желание спасти…
В течение недели Горилова унесла из архива все компрометирующие документы, вырывая их целыми листами из подшитых пачек, а когда архив был вычищен, сделала все, как говорил муж, и, оставив включенной лампу, покинула деревянное Управление коммунального заказа.
***
Конечно, обо всех этих событиях Алик не ведал. Он с нетерпением ждал съемочную группу, чтобы узнать подробности пожара, и как только начинающая корреспондентка Набобова вернулась, Алик тут же вызвал ее к себе.
– Ну, рассказывай, – попросил он.
– Да нечего рассказывать, – сказала Набобова, сильно гордившаяся собой после того, как один заезжий заместитель губернатора, ответив на ее вопросы в коротком интервью, пригласил ее в гостиничный номер, намекая на большие сердечные порывы, вплоть до женитьбы.
– Как, нечего? – удивился Алик.
– Внутрь нас не пустили, – объяснила Набобова. – Там все залито водой.
– Что пожарные говорят? – вытягивал слова Алик.
– Сгорело два кабинета.
– Архив? – нетерпеливо спросил Алик.
– Не сказали, – ответила Набобова. – Сказали, что подробности будут после расследования.
– Документы сгорели?
– Нет, все эвакуировано, но, видимо, впопыхах. Телеоператор снял официальные документы, валявшиеся на снегу. Потеряли.
И только на последнем слове лицо Набобовой приобрело задумчивое выражение.
– Немедленно найдите Горилову, – сказал Алик. – И в сюжете должен быть ответ: все ли документы целы…
Журналистского расследования не получилось. По словам Гориловой, ее сотрудники успели эвакуировать все документы, на видеокадры лежащих на снегу документов не отреагировали ни милиция, ни прокуратура, а результаты официального расследования замяли и схоронили.
Весь маленький нефтяной город приписывал поджог Гориловой, поскольку жители не видели иных заинтересованных лиц, но следствие ничего не доказало. Алик думал, что в поджоге поработали и Горилова, и Хамовский, но за другими делами вскоре забыл об Управлении коммунального заказа.
Практические выводы из дела Гориловой сделал только Хамовский, который решил более не затягивать переход от слов к делу и, если травить кого-либо из подчиненных комиссионно, то делать это внезапно, чтобы подобных пожаров более не происходило.
НАЧИНАЮЩИЙ ЧИНОВНИК
«Куда податься человеку, если работать не хочет, а мечтает о больших деньгах? Тут уж – либо в бандиты, либо в начальники».
Хитроватые глаза на одутловатом лице мастера Хайзуллина, были до того раскосы, что возникающие при раскрытии век щелки походили на узкое пространство, возникающее над кипящей кастрюлей при осторожном поднятии края крышки. И именно сквозь эти щелки, как из засады выглядывали глаза, экономно испаряя в мир внутреннее содержание мастера Хайзуллина.
Завоевывая расположение земляков, он назывался то башкиром, то татарином, потому что мать у него была башкирка, а отец – татарин.
Стремясь получать полную зарплату, он всегда уходил на больничный, если чувствовал, что не выполнит план по зубопротезированию, потому что зарплата на больничном рассчитывалась не по итогам данного месяца, а по среднему за несколько предыдущих.
Но самым удивительным было то, что несмотря на множественные разводы, в каждом из которых он оставлял по одному-два ребенка, он не платил алименты, а наоборот получал от всех покинутых им жен добровольную материальную помощь!
Его талант состоял не в профессиональной подготовке, а в умении запудрить собеседнику мозги так, что тот независимо от образования, возраста и привычек, начинал думать о мастере Хайзуллине в превосходных тонах.
Даже Хамовский, будучи в стоматологическом кресле, попал в сети обаяния мастера Хайзуллина после того, как тот сходу назвал температуру плавления материала зубных протезов и рассказал еще массу интересного, причем сделал все в приятном Хамовскому коленопреклонном стиле.
Да, что Хамовский! Коллеги мастера Хайзуллина поначалу дивились его образованности. Он находил на рентгеновских снимках то, чего они не замечали, произносил слова умные и малоизвестные. Но вот беда: подработать, или, как говорится, «скосить левачка», мастер Хайзуллин не мог на смех всем врачам стоматологической поликлиники маленького нефтяного города, потому что не умел ничего, кроме как рассуждать умно, на манер радиоприемника или телевизора.