Примерно в это время Алик осознал следующее: «Чиновники, призывая СМИ к отражению фактов, создают активные системы сокрытия неприятных им информаций, не оставляя журналистам других фактов, кроме славящих их. Поэтому, чтобы уравновесить ситуацию журналистам необходимо привлекать больше частных мнений и даже слухов. Ведь сама жизнь – лишь мнение о ней, а слухами, как известно, земля полнится».
НОВОГОДНЕЕ ПОЗДРАВЛЕНИЕ
«Дичь может навредить охотникам, но чаще происходит обратное».
Алик перечитал решение суда и воспринял еще не вступившее в силу решение уже вступившим в силу. Это была ошибка его уставшего от переживаний мозга, но и не ошибка вовсе, потому что согласно закону «О СМИ» он должен был дать опровержение по первому требованию.
Он вызвал телеоператора и водителя и кинулся снимать видеоряд к будущему опровержению. Благо все сотрудники телерадиокомпании уже отдыхали. Затем Алик быстро написал текст и пошел на монтаж. Вся пятнадцатиминутная программа была сделана за три-четыре часа, но она стала самым громким телевизионным событием за последние годы.
Алик отправил в эфир всю боль и ярость от несправедливости, творившейся в зале суда, горечь того, что все замечания, высказанные им в адрес медицины маленького нефтяного города, даже не обсуждались руководством города. Наоборот, небольшие неточности – капля в море истины – использовались властью, чтобы наказать его.
Глаза его блестели невыплаканными слезами, под ними темнели синяки усталости, но голос был убедителен.
Опровержение не было классическим, оно не походило на заискивающее поведение нашкодившей собачонки, но не противоречило Закону. Он вставил в опровержение оспоренный главным врачом кусок программы, а далее высмеял как самого Прислужкова, так и судебное решение, точно приведя его аргументы, но снабдив соответствующими комментариями:
– Главный врач вынужденно согласился с тем, что врачи виноваты в сокращении продолжительности жизни, что в стоматологии много лет не работает рентген, что барокамера закуплена и не работает, что нет многих узких специалистов. Главный врач не согласился лишь с тем, что в городской больнице есть искусственная почка. И, судя по решению суда, ее действительно нет…
Так он начал программу. Еще получая ответы на информационные запросы, Алик заметил, что главный врач крайне невнимателен к терминам и цифрам, даже на суде он ошибся в названии телеканала, на котором выходили программы телерадиокомпании маленького нефтяного города.
– Подобный ум способен на многое, – кинул Алик в эфир. – И разве можно обвинять в чем-то суд, которым известно кто руководит и который известно на основании чего работает.
Последняя фраза прозвучала на фоне таблички, висевшей на входе в здание суда маленького нефтяного города, где были указаны фамилии судей, работавших в суде маленького нефтяного города, в том числе и Хамовской – жены главы города. Далее Алик запустил иронию в область трагическую, что должно было создать сумасшедший
резонанс в душах тех, кто действительно пострадал:
– Суд согласился с главным врачом в том, что люди здесь не умирают от отсутствия аппарата искусственной почки. Поэтому уважаемые горожане, если кто-то из ваших родственников умер по этой причине, то, по логике решения суда, он вовсе не умер, и вам надо сходить или съездить на кладбище и забрать оттуда здорового человека…
И тут же выразил понимание:
– К сожалению, люди, чьи родные умерли в городской больнице никогда или крайне редко обращаются в СМИ, не желая напоминать себе о постигшем их горе…
Рассказал Алик и о близко знакомом ему случае с Глебом, чтобы телезрители поняли, что он – с ними – понимает их и не только понимает, но и выстрадал.
В завершении опровержения Алик рассказал обо всех известных ему нарушениях закона Прислужковым, совершенных за истекший год, и пожелал судье Хулеш и ее близким крепкого здоровья и никогда не попадать в больницу.
***
Сотрудники телерадиокомпании поглядывали сквозь стекло, расположенное между монтажным пультом и студией, на работу Алика, следили за его действиями по мониторам. Программа удалась. Косаченко позвонила Алику из телецентра и сказала:
– Меня аж трясло всю, когда я смотрела!
«Крепкие эмоции действительно пробивают экран», – подумал тогда Алик.
В подъезде соседские мужики, встречая его, уважительно жали руку и говорили:
– Давай, дай этой медицине, а мы тебя поддержим, если что.
На улице его опять стали узнавать неизвестные люди. Они подходили и рассказывали трагические истории, многие обещали подойти в телерадиокомпанию и выступить в поддержку, но Алик не верил никому. Он знал цену народным обещаниям. Народ – это большое ничто, и в этом Алик не ошибся.