Когда предаешь свои убеждения, пусть даже и придерживаясь их скрытно, когда выбираешь другой путь, пусть даже и рассчитывая вернуться на свой путь когда-нибудь потом – при всех этих убаюкивающих оправданиях – убеждения и путь утрачивают ореол божественности.
«Будто погружаешься в канализацию», – так Алик охарактеризовал свои визиты в редакцию газеты маленького нефтяного города. Его коллега, женщина, писавшая на православные темы в газете маленького нефтяного города, признавалась ему в таких же ощущениях. Она не выдержала и уехала. Квашняков заставил творческий коллектив измениться, предать себя, разрушить сказку поиска истины. И сейчас, в это время, и совершенно незримо для Алика, Квашняков сделал то же самое с его коллективом через Задрина.
– Василий, вот гады! – вырвался у Алика душевный порыв. – Пришли, хотели меня убрать по-тихому. Не получится! Я их сам сделаю. Сейчас они остались среди моих
вещей. Обвиню их в пропаже телефона, например, пусть отмываются.
Василий удивленно посмотрел на Алика.
***
Еще одна продажа
«Человеческие лица в большинстве своем настолько изменчивы, продажны и трусливы, что можно быть откровенными только с их портретами или фотографиями».
Алик обычно полностью доверял Василию, но недавно, когда он выносил из кабинета пакет с лицензиями телерадиокомпании и свой ноутбук, Василий необычно подозрительно посмотрел на его вещи. Посмотрел взглядом, в котором читалось:
«А не выносишь ли ты мой, почти уволенный начальник, чего лишнего?».
«Может, он уже на той стороне?» – подумал Алик и тут же забыл об этой мысли. Он считал, что никакие доносы уже не могли ему повредить.
Однако, зря Алик так легкомысленно отнесся к Васиному взгляду. При первой же встрече с Задриным Василий сказал:
– Начальничек-то все телевизионные лицензии домой унес. Так просто его убрать не получится.
– Как унес? – огорчился Задрин.
– Да так, я в его пакете разглядел синюю папку, в которой он лицензии держит. Он ее домой увез. Вот так-то, – ответил Василий.
– Хорошо, Василий, я тебя оставлю на работе, будь ближе к нему, вози его везде, но докладывай о каждом его слове. Хорошо? – попросил Задрин.
– Ладно, – теряя краски лица, согласился Василий.
***
– А что, на войне – как на войне! – продолжил Алик, уже предполагая, что Василий может передать его слова. – Они поступают подло, почему они должны рассчитывать
на иное отношение от меня отношение? Поехали, покружим по городу, а потом отвезешь меня домой. Скажешь, что я собираюсь связаться с юристом. А как комиссия уйдет, ты мне перезвонишь, и я съезжу и вещи заберу.
Внутри Алика витали холодные ветра, а город мирно жил, схваченный необычно долгим даже для Крайнего Севера морозом. Холодные ветра и неотступный мороз несли тоску. И эта тоска была сравнима даже не с темнотой, темнота напоминает о сне, но не отключает мозг. Эта тоска была сравнима даже не с болотом, попав в болото, испытываешь желание вырваться из объятий трясины. Эта тоска была сравнима с непоборимой и отнимающей силы ворожбой незримой колдуньи, имя которой не иначе как – смерть.
Мест, где тоска охватывает крепко и непреодолимо, хочется избегать, но что делать, если в эти места приходишь снова и снова? И что делать, если эти места таскаешь за собой, если обители тоски появились внутри?
«Есть места, где лишаешься сил, а есть места, где наполняешься энергией. Если не хочешь разрядиться раньше времени, отключай от себя лишнее», – Алик вспомнил еще один совет.
Волнение, что на море, что в душе, лишает покоя и подбрасывает уютные корабли мысли так, что команда, находящаяся внутри, не находит себе места, скользя по палубе и испытывая рвотные позывы…
***
Вкусный пирог с семгой, приготовленный Мариной, и полфужера «Мартини» с четырьмя хорошими кусками льда принесли расслабление, но не избавили от тягостного ожидания звонка Василия. Алик посматривал на часы:
– Что-то долго они там заседают. Что делают? – спрашивал он Марину.
– Тебя ждут, а может собрание проводят, – отвечала Марина…
Наконец, телефон ожил.
– Все ушли, – сказал Василий.
– Тогда подъезжай, – попросил Алик.
Через считанные минуты Алик был у парадного входа в телерадиокомпанию маленького нефтяного города, в окне его начальственного кабинета ярко горел компьютерный монитор. Алик подошел к центральной двери, подергал – закрыто. Задняя дверь телевидения тоже оказалась закрытой. Василий взял сотовый телефон и набрал номер Задрина.
– Жора, вы где? Я тут с главным редактором, – сказал он. – Ему надо вещи забрать.