Закончились выходные, началась рабочая неделя, а Хамовский словно бы и забыл об Алике. Встреча состоялась только в следующую пятницу.
– Семен Петрович, прочитали книгу? – поинтересовался Алик.
– Ты знаешь, я ее отдал Квашнякову для ознакомления, – ответил Хамовский. – Тот сразу в больницу слег. Что ты там такое написал?
Большего подарка Квашнякову, своему наивернейшему слуге, Хамовский подсунуть не мог. Квашняков был самым мерзким и смешным персонажем книги.
«Тут и здоровое сердце не выдержит, – весело подумал Алик, – Все пасквили обо мне, опубликованные им в газете, я использовал в книге против него. Обидно, когда тебя бьет собственное детище…»
– Не знаю, Семен Петрович, что Квашнякова подкосило, про него там немного, – уклончиво ответил Алик. – Мне участвовать в выборах?
– Подождем, пока Квашняков выздоровеет, – сухо ответил Хамовский.
– Он что-нибудь сказал насчет книги? – спросил впрямую Алик.
– Ты, конечно, там перегнул, но кто не рискует, тот не пьет шампанское, – странно ответил Хамовский.
Философская реакция Хамовского на книгу с одной стороны успокоила Алика, с другой – насторожила. Он понимал, что Хамовский человек умный, знает, что Квашняков причинил Алику немало зла, и некоторый возврат и долгов, возможно, считает приемлемым, но злопамятность Хамовского, которую тот не раз демонстрировал, не даст книжной авантюре пройти безнаказанно для автора.
Камень, падающий в водосточную трубу, постучит да выскочит. Движение всегда конечно. Алик понял: его сейчас не уволят. Хамовский будет ждать, когда героический ореол вокруг него угаснет.
***
Распространение книги
«Люди привыкли заботиться о том, что заработали своим трудом, а даденное бесплатно с их точки зрения не стоит заботы, и инерция данного мышления настолько сильна, что распространяется даже на собственное здоровье».
Упрямый каток переедет и живого. Новая книга появилась и в книжном магазине, и в газетных киосках, как только Хамовский уехал из города. Ее приобрели не только заместители Хамовского, но и Клизмович, председатель городской Думы, и его заместитель, потом – рядовые депутаты. Книга распространялась, спонсоры паниковали.
– Ты видела, что он выпустил за наши деньги? – кричала в трубку Горилова.
– Сукин сын! – подвывала Ховк, руководительница всех дворников в маленьком нефтяном городе, ответственная за все мусорные баки, дворы и бани. – Так подставил! Получается, мы вскладчину по Хамовскому прошлись.
Формой своего тела Ховк походила на матрешку. Иногда хотелось одной рукой взяться за голову Ховк, другой за ее ягодицы, крутануть, потянуть и, когда Ховк распадется на две половинки, то заглянуть внутрь и убедиться – есть ли там Ховк поменьше.
– И по президенту, и вообще по власти. По самим себе! – огорченно вскрикнула Горилова.
– Что теперь делать? – спросила Ховк.
– Глава сказал: помогли выпустить грязь, сами и убирайте, – ответила Горилова.
– Надо скупить тираж, – предложила Ховк. – Лично я свою долю выкуплю, хоть на собственные деньги.
– Это шанс оправдаться, – согласилась Горилова…
***
Алик ежедневно обзванивал торговые точки, и внезапно со всех стала поступать одна и та же информация: вечером с прилавков исчезают все книги, и если судить по числу покупок, то подобного книжного ажиотажа не было в истории маленького нефтяного города.
«Не сошел же маленький нефтяной город с привычного ума, – раздумывал Алик по этому поводу. – Одна-две книги в неделю – это понятно. Но десять за вечер – это чересчур. Это же не водка перед праздниками. Скупают».
В кабинет заглянула секретарша Алика, розовощекая хохлушка Бухрим.
– Вас искала Надежда Ховк, чтобы закупить большую партию книг для подарков своим работникам, – сообщила она так, будто передавала желанную весть.
– Спасибо, я перезвоню, – сказал Алик и мгновенно понял, куда уходят книги.
На улице господствовала обычная плохо освещенная зима маленького нефтяного города и заснеженные, заледенелые тротуары, словно путь по жизни – темный и скользкий. Алик шел домой, переминая в кармане денежные бумажки, вырученные от продажи книг.
«Книга живет, когда к ней обращается читатель. Скупщики меня убивают», – печальная мысль сдавливала дыхание, но продлилось это состояние недолго.
Возможно, в этом и состояло главное счастье Алика, что в любой самой утопительной ситуации, он всегда находил положительное течение, окунался в него и выплывал
к свету.