— Итак, если в межсезонье тебе время от времени разрешают съесть кусочек чужого шоколада, — спросила она, — позволяешь ли ты себе пропустить стаканчик-другой?
Я заглянул в открытую дверь. Это было небольшое заведение со старомодными светильниками в виде глобусов, висевшими над стойкой бара, и простым обеденным столом, занимавшим все остальное пространство. Деревянные полы по всей длине помещения, а за стойкой бара в три простых ряда были расставлены бутылки, расположенные в хаотичном порядке. Потолки были выложены медной плиткой, и во всем помещении могло поместиться человек пятьдесят.
Это не было похоже ни на один бар, в котором я когда-либо бывал, и, когда Ава, красивая женщина, пригласила меня пропустить с ней стаканчик-другой, я понял, что оказался именно там, где мне нужно.
Я махнул рукой в сторону двери.
— После тебя.
Бармен, хипстер с роскошной бородой и в самых крутых подтяжках, которые я видел, даже не взглянул на меня дважды, когда я заказал два олд фешена и пельмени со свининой и овощами. Либо он не был футбольным фанатом, либо ему было наплевать на всех, кто заходил в его бар. В любом случае меня это устраивало.
Ловкими движениями он смешал наши напитки и подвинул их в мою сторону.
— Я принесу пельмени, когда они будут готовы, может вы, ребята, хотите присесть, — сказал он, постучав по барной стойке, и исчез на кухне.
Ава прошла через квадратный проход за тяжелыми зелеными занавесками в помещение, которое я не заметил до этого. Тут стояло четыре пустых столика, и Ава выбрала тот, что был задвинут в угол, чтобы обеспечить нам максимальную приватность.
Я протянул ей бокал, и она улыбнулась мне.
— Надеюсь, коктейль не помешает, — сказал я, усаживаясь на стул напротив нее. Стол был маленький, поэтому, когда я оперся локтями о столешницу, он показался мне совсем крошечным.
Вместо ответа Ава сделала медленный глоток и одобрительно хмыкнула. Затем она вздрогнула.
— О, это восхитительно.
— Лучше, чем шоколад?
Она сделала еще глоток своего напитка.
— Я не готова говорить с тобой об этом шоколаде, предатель.
— В конце концов, ты меня простишь.
Ава хихикнула, но спорить не стала.
Чувствуя себя намного легче, чем за последние месяцы, я медленно потягивал напиток. Приятная тишина, в которой мы сидели, поддерживаемая хорошей музыкой и уединением, которые я не считал само собой разумеющимися, а также тепло, исходившее от алкоголя, погрузили меня в странную невесомость.
— Что самое худшее в том, чтобы работать в новой команде? — спросила Ава, ставя на стол пустой бокал. Она откинулась на спинку стула, жестом попросив бармена принести еще два, а затем снова обратила все свое внимание на меня.
От ее вопроса у меня брови полезли на лоб. Я тяжело откинулся на спинку стула, выдерживая пристальный взгляд, пока думал, как ответить.
— Я так долго считал себя частью этого города, этого сообщества. Никогда не представлял, что буду играть в другой форме, поэтому никогда не думал, что снова стану новичком, парнем, которому нужно проявить себя. — Я тяжело сглотнул. — В те первые несколько дней я чувствовал себя довольно неуравновешенным.
Она кивнула.
— Что изменилось?
Официантка принесла наши напитки, и Ава улыбнулась ей.
— Что изменилось? — повторил я, пробуя слова на вкус, прежде чем ответить. Возможно, напиток развязал мне язык, потому что я редко пил, и уже чувствовал приятное головокружение. — Думаю, это была ты.
От удивления у нее отвисла челюсть и расширились глаза.
— Я?
— Ты. — Я улыбнулся. — Это тебя удивляет?
Она слегка запнулась, подбирая ответ, и я увидел, как румянец залил ее шею и лицо.
— Ну, да. Не то чтобы я много чего сделала.
— Ты что, шутишь? — Я покачал головой. — Худышка, не думаю, что ты представляешь, как редко находишься рядом с кем-то, кто не требует от тебя носить маску или сохранять видимость того, что хочет видеть весь остальной мир. Ты здесь единственный человек, который дает мне это понять.
Было ясно, что она понятия не имеет, что на это ответить, и, честно говоря, я тоже.
— Я-я рада, что смогла помочь, — ответила она тихо и искренне.
Ава взяла себя в руки, сделав еще один большой глоток, и я тоже выпил.
Проведя приятный день, словно в коконе, я окинул ее долгим взглядом и решил посмотреть, позволят ли немного расширить границы. Были вещи, которые я хотел узнать, хотел разобраться, и ее замкнутый характер придал мне решимости заставить ее немного раскрыться.
— Могу я задать тебе личный вопрос?
Она медленно вздохнула, широко раскрыв глаза.
— Мне следует нервничать?
Я покачал головой.
— Нет. Мы просто разговариваем. Ты же знаешь, что тоже можешь спросить меня о чем угодно.
Пальцы Авы нервно постукивали по столу, и, поскольку я не мог остановиться, я положил свою руку поверх них. Она смущенно улыбнулась мне и не отпускала их.
— История моих отношений в значительной степени, — начал я, затем сморщился, — является достоянием общественности. Но мне кое-что интересно. Что насчет тебя? Как ты все еще?..
Ее ответная улыбка была кривой.
— Все еще одинока? Может быть, я невыносима. Или сумасшедшая. Или и то, и другое.
— Да ладно, — сказал я, откидываясь на спинку стула. Мои руки соскользнули, и Ава с минуту смотрела на них, прежде чем ответить.
— Мы все иногда немного невозможные и сумасшедшие. Нет пикантных историй о бывших, которыми можно поделиться за бокалом виски?
Брови Авы на мгновение приподнялись.
— На самом деле нет. Со времен колледжа — нет. Я очень занята работой, и люблю свою работу. Этого было... достаточно.
Достаточно. Какое надежное, неуязвимое слово для такой умной, красивой и интересной женщины. Казалось невероятным, что никто не встречался с ней и не испытывал такого же желания раскрыть в ней те грани, которые она не показывала миру. Казалось …
— Это кажется невозможным, — пробормотал я себе под нос, и, хотя не собирался произносить это вслух, она услышала меня. Ее щеки вспыхнули, и она быстро отвела взгляд.
Тишину нарушил взрыв смеха, донесшийся из соседнего помещения, и наши взгляды встретились. Ава тоже почувствовала, как неожиданно напряженный момент плавно перетекает в обычную беседу.
Дальше все было просто. Из нашего уголка доносился смех, мы обменивались историями о том, что Ава видела и делала на своей работе, а я рассказывал ей истории из своей жизни в Новом Орлеане. В какой-то момент, во время смеха, она прикрыла рот рукой, чтобы не выплеснуть напиток на наш крошечный столик, зажатый моими руками, а я наклонился к ней. Эти глаза были крепко зажмурены, и, учитывая, что я допивал свой третий бокал, мне пришлось побороть желание наклониться ближе и своими большими неуклюжими пальцами снова открыть их, чтобы увидеть яркий румянец на фоне ее темных длинных ресниц.
Ава опустила руку и глубоко вздохнула.
— И сколько времени потребовалось, чтобы убрать блестки с твоей машины?
Я видел, как шевелятся ее губы, но не мог расслышать, что она сказала, из-за шума в голове. Затем я стал изучать форму ее губ, когда они складывались в слова. Затем они расплылись в милой улыбке, и я понял, что смотрю на рот Авы Бейкер.
— Извини, — пробормотал я и почувствовал, как вспыхнули мои щеки. — Просто здесь становится шумно.
Она что-то промычала, но не ответила. Наверное, потому, что это было совсем негромко. Наверное, потому, что я был немного навеселе и смотрел на ее рот, пытаясь понять, какой оттенок розового напоминают мне ее губы.
И ее нос. Он был прямым и маленьким, с чуть заметным изгибом на конце.