Я протянула руку.
— Не смей.
Мэтью медленно приподнял бровь.
— Ты не хочешь, чтобы я нес тебя, как раньше?
— Ни за что.
Он пожал плечами. Затем быстро наклонился и перекинул меня через плечо, как спасатель. Я взвизгнула от смеха, когда он неторопливо вошел в мое здание, остановившись только тогда, когда не поддалась вторая дверь.
— Это не сработает без моей карточки или без домофона, — сказала я между смешками.
Мэтью шлепнул меня по заднице, а я ущипнула его. Господи, заднице этого человека место в музее. Порывшись в сумочке, насколько это было возможно вниз головой, я потянулась и помахала своей карточкой-ключом перед сканером. Загорелся зеленый свет, и Мэтью открыл дверь.
Как только мы оказались в лифте, я попыталась выпутаться
— На какой этаж? — спросил он, крепче обхватив меня за бедра.
— Не могу вспомнить, — ответила ему. — Кровь прилила к голове.
Мэтью вздохнул, поворачивая меня к панели. Я нажала на четверку, и лифт устремился вверх.
Признаюсь, я уже порядком подзабыла всю эту историю со свиданиями, но чего можно было ожидать, когда мы оба под кайфом, уже немного сплетались языками, а он нес вас на плече в вашу квартиру?
Мне? Я порадовалась что надела комплект симпатичного лифчика и трусиков.
На четвертом этаже прозвенел звонок, и я хлопнула его по спине.
— Серьезно, я могу ходить, ты, большая обезьяна.
Когда Мэтью поставил меня на ноги, коридор опасно закружился, и я обнаружила, что сжимаю его бицепсы, ожидая, пока голова придет в норму.
Затем я сжала его, чувствуя, как перекатываются напряженные мышцы под моими пальцами. Такой большой.
Я открыла глаза, и мои руки заскользили по бицепсам и рельефным грудным мышцам. Улыбка Мэтью исчезла, а лицо стало напряженным.
Его рука потянулась к моему лицу, чтобы убрать волосы со лба.
— Ты скажешь мне, что будет дальше, Худышка.
Я закрыла глаза, услышав свое прозвище, которое внезапно показалось мне драгоценным, тайным и нашим общим. Да, в нашей крови было много алкоголя, возможно, ровно столько, чтобы мы не сомневались в том, что происходит между нами.
Все, что знала, это то, что я хотела его. И если это была единственная ночь, когда я заполучила его, то я не хотела упускать ее.
Рука соскользнула с его груди к серебряной пряжке ремня, и я сжала пальцами твердый металл.
Я направилась к своей квартире, засунув руку за ремень, и, возможно, я задевала часть невероятной твердости под ним.
Ладно, хорошо. Это было нарочно. Но, услышав резкий вдох Мэтью, улыбнулась.
Я возилась с ключом, когда он зарылся носом в мои волосы, обнял меня за бедра и притянул к себе.
Прежде чем впустить нас внутрь, я повернулась и прижалась спиной к двери, глядя на него широко раскрытыми глазами и с сердцем, которое он, вероятно, мог бы разбить неправильными словами.
— Если ты не хочешь заходить, — тихо произнесла, — тебе нужно сказать это сейчас. Я не буду злиться и не буду держать на тебя зла.
Мэтью поднял руку, чтобы обхватить меня сзади за шею, затем наклонился и запечатлел глубокий испытующий поцелуй на моих жаждущих губах. Я вдруг обнаружила, что привстаю на цыпочки, чтобы получить от него еще, еще, еще; мои руки были не в состоянии прикоснуться к тому, чего я хотела.
Его кожа на моей.
Чувствовать его тяжесть на своем теле.
Узнать, каков он на вкус в тех местах, которые не видит мир.
Это было то, чего я хотела.
И я затаила дыхание, ожидая его ответа, чтобы понять, чувствует ли он то же самое.
Мэтью отстранился и посмотрел мне в глаза.
— Я хочу войти.
Мои губы растянулись в довольной улыбке.
— Хороший ответ.
Я повернула ручку за своей спиной. Мы развернулись, моя квартира превратилась в размытое пятно. Мэтью наклонился и поднял меня, на этот раз прижимая к внутренней стороне двери. Мои ноги подогнулись от силы его рук, и я обхватила его узкие бедра.
Мэтью был таким сильным. С таким же усилием, с каким я открыла дверь, он прижал меня к твердому дереву, а его язык переплелся с моим. Я провела руками по его груди, чувствуя, как колотится его сердце под моей ладонью.
В его объятиях, с его руками на мне и его губами, скользящими по моим, я чувствовала, как удовольствие медленно нарастает, покрывая каждый дюйм моего тела. Это превратило меня в извивающуюся стонущую массу костей, крови и кожи. Существо, которому нужно больше.
Больше его кожи. Губ. Рук. Его тела.
Я оттолкнула его и сделала глубокий вдох. Губы Мэтью были красными от моих поцелуев, и я почувствовала, как улыбка расползается по моему раскрасневшемуся лицу.
— Что? — спросил он, задыхаясь так же, как и я.
— Спальня. Кровать.
— Правильно.
Он выпрямился и пошел по единственному коридору в моей маленькой квартире. Одна рука крепко лежала на моей заднице, а другая скользила по спине, пока он легко нес меня.
— Милое местечко.
Я прикусила кончик языка, улыбаясь ему, и его глаза с жаром проследили за моим движением.
— Ты даже не смотришь.
— Я знаю.
Моя комната была в основном погружена в тень, и я на мгновение задумалась, а не попросить ли Мэтью подождать, чтобы я могла включить свет.
Мне не нужны были тени. Я не просто хотела увидеть его шедевральное тело. Мне нужны были яркие краски. Я хотела знать, как выглядят мои руки на фоне его кожи в мельчайших деталях.
И где-то в глубине души, в самой тщеславной, самой эгоистичной части меня, я хотела, чтобы Мэтью желал того же. Хотела, чтобы он смотрел на меня сверху вниз, двигаясь между моих ног, и видел каждый дюйм меня.
Когда он остановился и потянулся за спину, одним коротким движением озарив комнату резким красивым светом, я задалась вопросом, не произнесла ли это вслух.
Однако это было невозможно, потому что мои губы были заняты облизыванием, посасыванием, поцелуями твердого, как гранит, подбородка.
— Я хочу видеть тебя, — прошептал он, касаясь моей кожи, и я задрожала, хотя его жар был практически обжигающим. — Хочу увидеть гораздо больше.
Мэтью бросил меня на кровать, и я засмеялась, подпрыгивая. Его ответная улыбка была милой и мальчишеской, и это заставило сердце перевернуться в груди. Он уставился на мой улыбающийся рот, и с хищной улыбкой снял рубашку и бросил ее на пол.
— Я могла бы смотреть на это каждый божий день, и мне бы никогда не наскучило, — сказала я и прижала ладонь ко рту.
Рука Мэтью замерла на пряжке ремня.
Его зубы сверкнули белизной, когда он засмеялся, и эти массивные руки снова принялись за ремень. Хороший мальчик.
Я прищурилась, не желая быть единственной, кто вызывает хаос большим количеством обнаженной кожи. Села, сбросила обувь и медленно встала на колени на кровати.
Руки Мэтью замерли на молнии, когда я скрестила руки на груди и медленно стянула блузку через голову.
Его кадык медленно дернулся, и он с трудом сглотнул. Его глаза горели, не отрываясь от обнаженного кружевного лифчика, прикрывающего мою грудь. Никогда еще мои девочки из группы «Би» второго размера не вызывали у меня такой гордости, но Мэтью посмотрел прямо на них и облизал губы, медленно и почти непристойно, заканчивая расстегивать молнию на брюках.
Когда мои руки потянулись к шортам, Мэтью покачал головой.
— Что?
— Я сделаю все остальное, если не возражаешь. — Его голос должен был сопровождаться предупреждающей надписью. Когда он достигнет нужного тембра, над его головой должна вспыхнуть неоновая вывеска. «Действуйте осторожно. Трусики могут самовоспламениться».
Он склонился надо мной, оперевшись крепким руками по обе стороны от моей головы, его брюки были расстегнуты. Я отчаянно старалась не пялиться на все, что он делал, а у него было много чего.