— Три дня до тренировочного лагеря, — крикнул кто-то в конце тренажерного зала. — Мы готовы?
Среди лязга гантелей, ворчания и воплей защитников, выплескивающих наше разочарование и наши желания на предстоящий сезон, раздался хор «да, черт возьми» и «чертовски верно».
— Нужна помощь? — спросил Кристиансен, один из защитников, проходя мимо меня, когда я делал жим лежа.
— Спасибо, — простонал я.
Он держал руку под перекладиной, пока я стискивал зубы, наслаждаясь жжением в мышцах.
— Давай, старина, — поддразнил он. — У тебя впереди еще двое.
— Да пошел ты, — сказал я, но мы оба, черт возьми, прекрасно знали, что я собираюсь сделать еще три, раз уж он попросил два.
Я твердо уперся ногами в пол, и хотя мои руки горели огнем, а с лица стекал пот, я надул щеки и закончил третий круг. Затем Кристиансен помог мне вставить металлический брусок в держатели.
Я сел и потянулся, успев лишь раз поморщиться, прежде чем улыбнулся ему.
— Спасибо.
— Ты переспал с кем-то или что-то в этом роде, Хокинс?
Я застыл всем телом, как и пять или шесть игроков, которые были в пределах слышимости.
— Что?
— Да ладно тебе, чувак, — попросил Лопес, стоя слева от меня на тренажере. — Ты всю неделю ходил и ухмылялся, как последний дурак.
Полотенце, подобранное с пола, послужило отличным способом спрятать лицо, пока думал, что сказать. Я набросился на Лопеса, когда он начал толкать Кристиансена локтем.
— Разве у парня не может быть хорошего настроения просто так?
Кто-то неприятно кашлянул, и я как можно эффектнее посмотрел на собравшуюся небольшую аудиторию. Глупый Кристиансен. И это не раздражало, потому что я не хотел им говорить. Хотел бы, чтобы мог. Но, пожалуй, это было единственное место, где я понимал нерешительность Авы.
— Если бы я переспал, — сказал я, вставая со скамьи с отягощениями, — я бы не сказал вам, придурки.
Ответом на это был смех, который положил начало нескольким историям одиноких парней об их собственных победах на выходных.
Я покачал головой и толкнул Кристиансена, когда мы шли обратно в раздевалку.
— Придурок.
Он рассмеялся.
— Прости. Просто ты был довольно молчалив, с тех пор как приехал сюда. Я был новичком два года назад, когда меня обменяли из Аризоны. Это всегда нелегко.
— Да, это так, — согласился я.
Мы остановились, чтобы он мог наполнить свою бутылку водой. Дверь в тренажерный зал распахнулась, и вошел Логан Уорд.
— Добрый день, — сказал он, задрав подбородок и глядя на нас обоих.
— Уорд, — проревел Лопес. — Тебе нужно начать делать то, что делает Хокинс. Может быть, ты тоже немного успокоишься.
Логан взглянул на меня, а затем снова на Лопеса.
Лопес покачал головой.
— Он даже не собирается спрашивать.
— С чего бы это мне нужно было расслабляться? — Логан выглядел искренне смущенным.
Весь тренажерный зал взорвался смехом, и даже я выдавил улыбку. Может быть, он и не был полным придурком, просто..... серьезный. Или, может быть, он был мудаком. Кто знает.
— Тебе нужно с кем-нибудь потрахаться, Уорд, — сказал Кристиансен, пихая Логана в спину. — Как ты думаешь, почему Хокинс последние пару недель улыбается и смотрит сердечными глазами?
Логан прищурился, глядя на меня, но ничего не сказал.
Я подняла руки.
— Не смотри на меня. Я не имею к этому никакого отношения.
Он вздохнул, на его застывшем лице появилось испуганное выражение. Логан был в лиге дольше, чем кто-либо в команде, за исключением, может быть, Люка Пирсона, так что ему, вероятно, такие вещи надоели очень быстро.
— Возвращайтесь к работе, ребята. Из-за этого дерьма мы не выиграем ни одной игры.
Мне пришлось приподнять брови в знак согласия, потому что он был прав. Но немного товарищества тоже не помешало. За исключением того, что все, казалось, с легкостью восприняли его грубость, бросив несколько шуток в его сторону. Я последовал за Кристиансеном из тренажерного зала и остановился, чтобы взять свою спортивную сумку.
— Ты собираешься принять душ, чувак? — спросил он, снимая футболку и бросая ее на пол.
— Дома.
— Увидимся завтра, — кивнул он.
Я поднял руку и направился к кабинету Авы. Было только три часа, так что я знал, что она все еще где-то в здании. Как раз в это утро, когда я выполз из ее постели, она пробормотала что-то о встрече, которая продлится до шести, и попросила подождать, чтобы мы могли поужинать вместе.
Я виделся с ней каждый день.
Каждую ночь в течение последних десяти дней мы спали в одной постели, либо в ее, либо в моей.
И каждый раз, когда она целовала меня, обнимала и прятала лицо у меня на груди, я влюблялся еще больше. Каждый раз, когда мы смотрели «Простите за вторжение», и она яростно спорила с чем-то, что говорили Уилбон или Корнхайзер, у меня сжималось сердце. Каждый раз, когда я оказывался внутри нее, я понимал, что никогда не испытывал ничего приятнее.
И каждый раз, когда я пытался на цыпочках переступить невидимую черту, за которой мы говорили о будущем или о чем-то существенном в нашем прошлом, она ловко избегала этой темы.
Я понимал ее настороженность. В какой-то степени. И, в какой-то степени, я понимал, почему она была такой скрытной. Будучи человеком, которому изменили и с которым развелись, я более чем понимал, что нужно действовать медленно. Но легче от этого не становилось. Не сейчас, когда я наконец-то нашел того, кому мог доверять, того, кто заставил меня с головой окунуться в это чувство.
Идя по коридору, я чувствовал разочарование от того, что скрывал это удивительное чувство. Моя кожа была напряжена, когда я проходил мимо кого-то, вежливо улыбаясь. Просто притворился, что я еще один игрок, который собирается найти другого сотрудника.
Дверь в кабинет была чуть приоткрыта, но я мог видеть мягкий свет настольной лампы. Постучав по ней костяшками пальцев, прежде чем войти, Ава подняла палец, заканчивая телефонный разговор.
Ава подмигнула мне, когда я тихо закрыл дверь.
— Да, мы можем это устроить, — сказала она. Подавшись вперед, взяла красный блокнот и что-то нацарапала на первой странице. — Ага. Только сначала не забудь прислать мне вопросы по электронной почте. Мы же не хотим никаких сюрпризов, не так ли? — Она рассмеялась. — Хорошо. Спасибо.
Ее телефон со стуком упал на стол, и она застонала, откидываясь на спинку стула.
— Напряженный день? — спросил я с усмешкой.
— Просто глупая занятость.
Она встала со стула и подошла к тому месту, где я стоял, прислонившись к картотечному шкафу, удобно, что меня было не видно через маленькое окошко в ее двери. Когда я увидел ее утром, она была взъерошенной и сонной, в простой синей майке и шортах в тон.
Теперь она снова была элегантной Авой, ее волосы были собраны в тугой узел на затылке, а ярко-желтое платье прикрывало тело, которое я так любил. Мои руки легли ей на талию, и я притянул ее к себе. Ее улыбка была озорной, и мне это очень понравилось.
— Ты такой потный, — прошептала она. Но вздернула подбородок, так что это ее не слишком беспокоило.
Я поцеловал ее, излив все свое раздражение ей в губы, схватил ее за задницу руками, которые могли испачкать ее платье, но она мгновенно прижалась ко мне. Я втянул ее язык в свой рот, и она застонала. Затем отстранилась и прижалась лбом к моей груди.
— Поднятие тяжестей так тебя возбудило, да?
— Ты меня заводишь, — сказал я ей, жалея, что не могу запустить пальцы в ее волосы, взъерошить, намотать на пальцы и крепко сжать в кулак, просто чтобы дать выход этому чувству.
Возбуждение.
Держать в узде.
Отчаянно пытаясь сорвать с Авы броню, за которую она все еще упрямо цеплялась, и я не мог понять почему. Так сильно, что мне захотелось вырвать это, заставить ее показать мне нежную изнанку, которая, как я знал, была там, и раздражение от невозможности начать, запустило бешеный ритм в моей крови. Ава, должно быть, почувствовала это по сгибанию моих пальцев, по дрожи тела.