каждый
божий
день.
Я сходила с ума от чистого девчачьего блаженства. Было невозможно поверить, что он вообще существует. Единственным недостатком, который я смогла обнаружить, был абсолютный отказ Мэтью хранить в своем доме любые обработанные углеводы. На самом деле, там не было даже полезных углеводов. Никакого крупнозернистого хлеба или крекеров.
Много мяса. Много фруктов. Много овощей. Иногда Мэтью оставлял для меня в буфете плитку шоколада.
«Но, думаю, я не могу пожаловаться на его привычки в еде», — подумала я, когда мышцы ног загорелись в знак протеста, когда я потянулась всем телом. Это. Тело.
Мне пришлось чуть ли не обмахиваться веером. Он был из тех мужчин, которые из кожи вон лезли ради своего тела, и он знал, как им пользоваться.
Я села и ухмыльнулась. Да, точно. Вот уже две недели, (ни хрена себе!), каждый божий день я убеждалась, насколько хорошо Мэтью умеет этим пользоваться.
Плюхнулась обратно на кровать и вздохнула. На тумбочке рядом с моей подушкой лежала записка.
Если у тебя нет других планов, приходи сюда в семь, надень то красное платье, которое ты показывала мне в своем шкафу. – М.
П.С. — Кажется, вчера вечером ты снова повредила мне спину. Я слишком стар для такого рода позиций.
Я рассмеялась, проведя большим пальцем по идеально ровному, аккуратному почерку. Кого Мэтью хотел обмануть? Он мог вертеть мной, как артист Цирка дю Солей, и даже не вспотеть.
Остаток утра я практически летела как на крыльях. Я приняла душ и собралась у Мэтью дома, затем пришла на работу пораньше и приветствовала всех, кого встречала, как будто я была огромным солнышком Сьюзи, разбрасывая повсюду настоящие блестящие бомбы счастья.
Может быть, свидания для меня были не так сложны.
Честно говоря, я была счастлива до того, как появился Мэтью. Я любила свою работу, у меня были друзья, и я была занята. Но это... мне показалось, что облако разорвалось и вылило на меня целое ведро блаженства. Я сидела за своим столом и думала об этом, когда зазвонил мой телефон. Эшли.
— Даже ты не можешь испортить мне настроение сегодня, дорогая сестра, — бодро сказала я, с особым воодушевлением нажимая на кнопку «Отклонить».
Хотя Эшли, конечно, старалась. В течение следующих двух часов она звонила еще два раза и, наконец, с третьей попытки отправила голосовое сообщение. Целых десять секунд я недоумевала, почему она, черт возьми, не оставит меня в покое, но что бы это ни было, это могло подождать двадцать четыре часа, пока я не вернусь домой после того, что Мэтью запланировал для нас.
Стук в дверь кабинета оторвал меня от мыслей. Секретарша со стойки регистрации улыбнулась мне.
— В чем дело?
Из-за спины она достала совершенно чудесный букет. И не просто цветы. Мои любимые цветы.
Белой лентой были перевязаны яркие веточки ранункулюсов в розовых, оранжевых, желтых и белых тонах. Несколько блестящих зеленых листьев обрамляли его снаружи, и я даже приложила руку к груди, когда встала, чтобы взять их.
— Они такие красивые, — выдохнула я.
Она кивнула.
— Девочка, что бы ты ни сделала, чтобы заслужить это, продолжай в том же духе.
Я рассмеялась, не зная, что сказать. Потому что даже не была уверена, что знаю, от кого они, хотя и надеялась. О, я надеялась.
Квадратный белый конверт, вложенный в цветы, заставил меня улыбнуться в предвкушении. Мне никогда раньше не доставляли цветы. Ни от кого.
Когда я, наконец, прочитала записку, напечатанную безликими чернилами, я расхохоталась.
После тщательного обдумывания я изменил свое мнение о позициях. Даже если меня отстранят, я рискну любой травмой ради тебя.
Это было смешно и мило. Я представила, как Мэтью звонит флористу, диктует это сообщение, и мое лицо вспыхнуло. Фу, почему еще нет семи? Я хотела увидеть Мэтью, прикоснуться к нему, поцеловать.
Одержимость. Думаю, что эту фазу отношений называют одержимостью.
Поддавшись порыву, я взяла телефон и набрала номер Мэтью. Включилась голосовая почта, обычный голос сообщил, что номер недоступен.
Понизив голос и повернувшись спиной к приоткрытой двери, я оставила свое самое первое сексуальное сообщение.
— Когда я увижу тебя вечером, я отблагодарю так, как ты даже представить себе не можешь, мистер. Красное платье, которое я должна надеть? Оно не будет долго на мне, потому что если ты не воспользуешься своими руками, чтобы сорвать его с меня, не прижмешь меня к своему большому столу, то я буду не очень счастлива. — Я медленно, громко вдохнула. — Просто думаю о том, как буду использовать твое тело этим вечером, м-м-м, не могу дождаться, когда увижу тебя.
— Ты занимаешься сексом по телефону на работе? — раздался ехидный голос у меня за спиной.
Этот голос. Я зажмурилась, пока возилась с телефоном, молясь, чтобы на сообщении не записался ее голос. Я сделала глубокий вдох, благодаря вселенную за то, что сегодня выглядела потрясающе. Провела рукой по изумрудно-зеленому платью-футляру. Короткие рукава-фонарики подчеркивали стройность моих рук, а маленькая черная ленточка на талии выглядела стильно и подчеркивала фигуру. У меня были туфли-лабутены, единственная пара, которая у меня была, и я знала, что они понравятся ей. А потом стиснула зубы, потому что приводила в порядок свою внешность, чтобы быть уверенной, что Эшли Бейкер-Хьюз не найдет во мне каких-либо недостатков.
Черт возьми.
Я повернулась, облокотилась на стол и смущенно улыбнулась ей.
— Эшли. Это... сюрприз.
Она фыркнула, подошла ко мне и поцеловала в щеку. Никаких объятий. Но даже без них я уловила легкий намек на ее фирменный аромат Шанель № 5, и мне захотелось задержать дыхание.
— Этого бы не случилось, прослушай мое сообщение, — сказала она, окидывая мой кабинет презрительным взглядом. — Окон нет.
Я наклонила голову.
— У вас в операционной есть окна?
Эшли выдохнула.
— Не будь смешной.
Мы и девяноста секунд не могли находиться в одной комнате без того, чтобы не съязвить. Я потерла лоб.
— Извини, я просто удивлена видеть тебя здесь. В Вашингтоне. В моем кабинете.
Она пожала плечами, перекидывая через плечо тяжелую копну золотистых волос.
— Я была недовольна некоторыми моментами, связанными с местом проведения церемонии, и, поскольку несколько дней ты не выходила на связь, я решила сама прилететь сюда, чтобы поговорить с координатором мероприятий и убедиться, что нам подойдет. Мы с Адамом обручились там, и мне нужно, чтобы все было идеально. — Она закатила свои кристально-голубые глаза. — Можно подумать, они понимают разницу между белым и цветом яичной скорлупой для оттенка роз, которые я хочу.
— Можно подумать.
Ее глаза сузились, когда она посмотрела на цветы позади меня.
— Кстати, о цветах...
Дерьмо.
Эшли, вальсируя, подошла к столу и вытащила записку из пластикового футляра.
— Немного уединения? — сухо спросила я, мое сердце бешено колотилось, хотя Мэтью и не подписал свое имя.
Ее розовые губы, точно такой же формы, как у меня, шевельнулись во время чтения. Она приподняла брови.
— Что ж, тогда, похоже, кто-то смешивает приятное с полезным.
Потому что, конечно, было совершенно ясно, что записку написал спортсмен.
— Ты не можешь этого знать, — сказала я, но моему голосу не хватало уверенности.
— Отстранение? — Она фыркнула. — Пожалуйста. Это мило. Не очень оригинально, но мило. Полагаю, что футболисты не славятся своими мозгами, не так ли?
Если бы я не была так взбешена, я бы набросилась на нее, но с подобными ехидными комментариями пришлось бы подождать.