Нужно было что-то делать. Бежать дальше он не мог, не понимал куда; становилось опасно, да и смысла не было — вполне возможно, что он пропустил уже десяток спасительных выходов.
И если он только правильно помнил, откуда прихватил улику…
— Никаких таблеток в мою смену… Больше никаких таблеток, — пробормотал наказатель Коркранц.
Сунул руку в карман и вытащил большую, похожую на жука, капсулу, внутри которой пересыпался порошок.
Дверь дрогнула под ударом, и в открывшуюся щель устремились жадные всхлипы и голодный рокот, производимый преследователями.
Погнутый засов, как ветеран, прикрывающий отход в своей последней схватке, уперся и не сдавался, но с жутким скрипом вылезали из двери держащие его гвозди.
Коркранц положил таблетку в рот, и, не жуя, проглотил. В надежде, что не ошибся.
Грянул еще один удар.
Сквозь единственный уцелевший участок очков он смутно увидел тяжелую розовую лапу, проникшую в щель. Она искала засов. Коркранц вжался спиной в стену.
И еще. Драматически, скрипично взвизгнули гвозди, низ перекосившейся двери уперся в ступень, давая ему еще несколько секунд.
— Сейчас все будет, — сказал наказатель изменившимся голосом, заложил, словно швейцар, левую руку за спину, а правой достал револьвер. — М-мы защитим нашу крепость… — замурлыкал он что-то из Ластера и взвел курок. Отбросил мешающие очки в сторону, приметил тоннель в темноте справа, и начал отступать, когда дверь слетела с петель и толпа устремилась вниз по лестнице.
— Сейчас все будет, — повторил он, глядя поверх ствола в лицо Халле, вооруженного двумя ножами — служебным и кухонным, — и нажал на спуск.