— Юрок, — я положил ему руку на плечо, — вспомни ты наконец, где попадался тебе подобный нож. Может быть, у кого-то из знакомых ты им пользовался, может быть, где-то в закусочной колбаску им резал. Ну, думай.
Его размышления длились не дольше шумного вздоха.
— Последние дни и даже недели нигде подобный нож в руках не держал. Нигде! — отрезал он и после поправился: — Только здесь, дома, по хозяйству пользуюсь им, а он, как видишь, на месте.
— И какой же делаем вывод?
— Вывод, Вадя, поганый. Эффект «домино» получается.
— Что получается?
— Ставишь домино вертикально и располагаешь их в ряд. Затем крайнюю толкаешь, и они поочередно валят друг друга, — Алешин в сердцах забросил нож в ящик и задвинул его. — Вот и у нас ситуация чем-то похожа на домино. Кто-то толкнул Макарова, он, падая, сделал Пашу вначале подозреваемым, а затем и свалил его. Пашка же, падая, сделал подозреваемым меня, а затем и… — Алешин в каком-то отчаянии рубанул рукой воздух.
— Ты брось каркать, — и я трижды сплюнул через плечо.
— Это не карканье, это факт, — Алешин вцепился в мою рубашку, он явно находился в состоянии, близком к неуправляемому. — Издеваются над нами, выстроили нас в ряд, как болванов, и толкают. Это не карканье, Вадя, ты же сам эту закономерность вывел, а теперь вроде успокаиваешь. Не надо. Вот увидишь, подтвердится она, эта закономерность, когда найдут мой труп с ножом в животе, а на рукоятке окажутся отпечатки пальцев, твои или Геркины, или еще чьи-то.
— Ну у тебя и воображение разыгралось, так недолго и свихнуться, — я отцепил его руки от своей рубашки. — Тебе просто необходимо расслабиться. Сто граммов с прицепом сейчас в самый раз.
— В холодильнике, — шумно дыша, подсказал он.
Алешин выпил больше полстакана, словно обыкновенную воду, не поморщившись и не закусив. Он присел к столу, его плечи опустились, но на лице — маска сосредоточенности. Я примостился на маленькой табуретке поодаль.
— Пашка предчувствовал свою гибель, а я не верил и успокаивал, — проговорил он ровным голосом и тут же возвысил его: — А теперь у меня такое же предчувствие, а ты не веришь, успокаиваешь.
— Просто нервы, Юрок, нервы.
— Я знаю, что говорю. Ты вот высказал предположение о мести, я с тобой согласен: это могла быть месть родственников убитых экспедиторов. Не забыл о таком случае?
— Не забыл. Только не пойму, чего же ты тогда трясешься? Если они и подозревали наших сотрудников в совершении убийств, то сполна рассчитались. Ты тут ни при чем.
— При чем, Вадя, при чем. Хочешь начистоту? — он подался всем телом в мою сторону.
— Давай, исповедуйся, — разрешил я.
— После смерти Макарова Пашка Чегин признался мне, что они тех экспедиторов замочили, — Алешин сделал паузу и испытующе посмотрел на меня, видимо, ожидая с моей стороны какой-то реакции, но не дождавшись, продолжил: — Я это предполагал и мог бы, возможно, доказать их причастность к совершенному злодеянию, если бы не Пашка. Ведь убивал-то Макаров, а вся вина Пашки в том, что он смалодушничал и пошел на поводу у этого пса. А когда он сам мне все рассказал, подтвердив мои прежние подозрения, я решил: справедливость восторжествовала и хватит во имя нее приносить жертвы. Оказывается, ошибался. Не мне решать: восторжествовала она или нет. Если бы вчера я дал ход Пашкиным показаниям, спас бы ему жизнь. Сидел бы он сейчас в изоляторе в ожидании суда. Но не мог я этого сделать. Не захотел, чтобы он разом лишался семьи, своего настоящего, да и будущего тоже. Не захотел и его отговорил. Думал, так лучше, а вышло — хуже некуда.
Алешин досадливо ударил кулаком по столу.
— Ну и что же ты мне присоветуешь? — его взгляд вновь умоляюще застыл на мне.
— Выдать все рассказанное Чегиным за собственную версию и изложить начальству, — не раздумывая, выложил я совет.
— Нет, Вадя, если при живом Пашке промолчал, то, оскорбляя память мертвого, затевать такое дело — подло.
— Тем самым ты сможешь обезопасить себя, если считаешь, что и твоя жизнь в опасности. Убийца оценит твой шаг, — вразумлял я.
— Этим Пашку уже не воскресить, — он по-прежнему стоял на своем.
— В таком случае остается одно: усиленно поработать с родственничками убитых экспедиторов. Кстати, на чем основано твое предположение об их участии в убийстве сотрудников уголовного розыска?
Алешин развел руками:
— Оснований нет. Просто на этом заострял внимание Паша. Я считал это бредом, но теперь, когда его не стало, думаю, что, возможно, он прав.
— Но дело экспедиторов числится за тобой, и кому как не тебе знать их родственников и их возможности. Ведь судя по тому скандалу, учиненному в прокуратуре женой одного из погибших, по высказываниям в газете, они просто уверены, что молодые люди были убиты милиционерами и ни о каком ночном ограблении магазина не может быть и речи.