— Я чувствую себя гораздо лучше последнюю неделю, а сегодня мне еще лучше, — Джахил по-мальчишечьи ухмыльнулся, и Ван заметил, что когда-то он был необычайно хорош собой. — Мне не нужно ненавидеть. И я не буду. Но я рад, что флоты Коалиции и Ардженти пришли к Самарре, пусть даже они не могли остаться. Как нельзя больше рад, что дождался этого. Еще шесть месяцев, и меня бы не было в живых. Тяжело скрывать, кто ты есть. И когда они застрелили Ибрима, я был потрясен…
Тарянин ничего не знал о ревенантских лагерях по перевоспитанию в вере. Мог знать Тристин, но Ван не припоминал никакой информации о них, не находилось никаких ссылок и в файлах ИИС. Но не стал расспрашивать Монсу, а просто продолжил разговор.
— Нам предстоит большая работа. Я набросал общий план. Лишь самый общий, ведь вы знаете Дамкас лучше меня. Дел ожидается много, — он улыбнулся. — Думаю, удастся получить миллионы кредитов в ближайшие десять лет и помочь Самарре стать крепче, чем прежде. Да и вас это сделает весьма процветающим…
Джахил улыбнулся.
— Скажите мне еще…
Глава 85
Ван стоял в тени заднего крыльца и смотрел в сад, мимо теплицы папы Альмавивы. Утреннее солнце было ярким, но на северо-западе виднелись темные облака, поднимавшиеся над пустошами, и оттуда докатился отдаленный гром.
Альмавива выпрямился над рядом бобов и махнул рукой Кикеро, который подстригал грушу на краю сада. Вдруг, возникнув из пустоты, четыре десантника в зеленой нестроевой форме пронеслись мимо Вана, словно его тут не было, а затем остановились на краю сада. Не говоря ни слова, они нацелили автоматы на двух мужчин и открыли огонь.
— Нет! — завопил он. Но ни звука не раздалось из его горла. И ни один из четверых не обернулся. Ван попытался двинуться, но словно прирос к месту. Затем, так же внезапно, как появилась, четверка развернулась и строевым шагом покинула сад. Засверкали молнии, загремели громовые раскаты, и вот он стоит на площади перед Парламентом в Новом Ойсине, и повсюду вокруг падает красный дождь. На его глазах дерево начало расти из центра здания, дерево, похожее на дуб, оно начало мало-помалу склоняться вправо. Затем ветвь устремилась вниз, словно пытаясь уберечь дерево от утраты равновесия, а дуб становился все более мощным, все более кривым и узловатым. И с каждым мигом сильнее клонился набок. Ван, пригвожденный к месту, наблюдал, как гигантское дерево начинает падать. Неимоверной толщины корни вывернулись из здания Парламента, и камни полетели через площадь, плавно подпрыгивая. Вспыхнувшая вдруг искра воспламенила упавшее и расколовшееся дерево, и в считанные мгновения площадь превратилась в ад. Он вскинул руки…
Ван сел на широкой койке командирской каюты на борту «Джойо». Пот струился по его лицу. Он медленно перебросил ноги через край, встал и целенаправленно зашагал к санузлу, где умыл лицо, а затем вытер насухо. После чего стал медленно гулять по каюте, босой, пока не остыл. И, наконец, забрался на койку, на тот край, где постель была прохладной и сухой, искренне надеясь, что кошмар не вернется. В положенное время Ван проснулся, умылся и оделся, после чего направился на кокпит. Там он уселся в командирское кресло и стал изучать показания мониторов. Он хмурился, чувствуя: что-то не совсем правильно; снова и снова оглядывал кокпит.
— Обратный отсчет начинается с шестидесяти… пятьдесят девять, пятьдесят восемь…
Числа сменяли одно другое медленно, нисходя куда-то поступью мертвых. Ван попытался сосредоточить мысли, которые показались ему такими вялыми. Что-то… было что-то не так с этими числами, о чем ему следовало догадаться. Он попытался вспомнить, что… и что надо было делать…
…тридцать шесть, тридцать пять, тридцать четыре, тридцать три, тридцать два…
Передача с «Элсина» оборвалась, и он исчез. Вспышка пронеслась через кокпит, опалив Вана жаром. Где-то в отдалении восемь сияющих белых каменных башен начали плавиться, прежде чем обратиться в пар… и вопли миллионов вызвали эхо в его сознании.
Ван опять вскочил на койке. На этот раз он даже не подумал, не попытаться ли снова уснуть, когда поднимался, чтобы принять душ и взять чистый костюм.
Покинув Дамкас после того, как провел там почти две недели, тарянин ожидал жутких видений с разбитыми зданиями и тощими мужчинами, вроде Джахила, или детьми с пустотой в глазах, со следами пожарищ, запахами пепла и смерти. Но видения о его отцах? И о дереве? Сон о новой был хотя бы знаком, пусть и кошмарен. Но сон об отцах и об огромном дереве встревожил его больше. Куда больше. Хотя Ван не мог сказать, почему.