Он сказал, что желал бы оказаться щедрее, но понимает, каковы ограничения на подарки для служащих РКС.
Так как Ван не потянулся к коробке, Джордж поднял ее и вручил. Вану оставалось лишь принять дар. Внутри, среди подушечек, лежала вторая коробочка из темного дерева, с двумя печатями рядышком на крышке, на петлях, соединенных цепочкой, судя по виду, из литого золота, врезанного в дерево. Одна из печатей принадлежала РКС, другая, как предположил Ван, была скандийской. Под печатями виднелись две строчки на староангле, опять-таки выложенные чистым золотом:
«С величайшей признательностью командору Вану Кассию Альберту, РКС.
От Эрика Густофсена, Премьера, Скандийская Конфедерация»
Ван рассмотрел ящичек, затем осторожно отомкнул защелки и поднял крышку. Внутри оказалась медаль, которую он не узнал.
— Это Звезда Посвящения, высочайшая награда, которую они могут дать нескандийцу. А ящичек лично от премьера, и офицеры РКС, как я убежден, могут принимать личные подарки, не представляющие собой явной коммерческой ценности.
В то время как деревянный ящичек не представлял собой явной коммерческой ценности, Ван уже заметил, что все цвета и формы двух печатей вырезаны и выложены драгоценными камнями и золотом, и сами эти материалы, равно как и мастерство, делают ящичек больше, чем просто памятным знаком.
— Красота какая.
Посол протянул ему конверт, запечатанный зеленым воском и золотой лентой.
— Это сюда прилагается.
Вану пришлось повозиться с поясной сумкой, чтобы достать нож и тщательно вскрыть конверт, не сломав печать. Затем он прочел слова, написанные от руки.
Это всего лишь знак благодарности от меня и моей семьи. Мы не в силах выразить, как много значил ваш самоотверженный поступок для нас и народа Скандьи. Мы надеемся, что и Звезда и ящичек напомнят вам и в добрые времена, и в худые, что есть среди нас те, кто сможет оценить честь и самопожертвование, особенно столь дорого обошедшиеся.
И внизу нехитрая подпись: Эрик Густофсен.
Посол Джордж положил на стол другой большой плоский конверт.
— Это официальное заявление Скандийской Ассамблеи.
— Не могу сказать, что предчувствовал что-либо такое. — Ван и впрямь ожидал, что обещания, о которых он читал двумя месяцами раньше, будут скоро и благополучно забыты.
— Вы произвели большое впечатление, командор. Большое впечатление.
Ван возвратил ящичек в его картонное вместилище. Заявление он прочтет позднее. Бросил взгляд в окно. Снег снаружи стал падать еще тяжелее.
— Откуда вы знали, что должно случиться? — спросил Джордж. — Я изучал расследование РКС, ту копию отчета, что передана министерству. Но там нет ни слова о том, откуда у вас такие сведения.
Не было ничего и в итоговом отчете, который читал Ван, и никто не говорил с ним, по меньшей мере, он такого не помнил. У него, правда, не имелось понятия, не было ли допроса в трансе, но в итоговом отчете об этом не упоминалось.
— Я не знал ничего, — ответил Ван, — за исключением трех вещей. Ряд официантов в кельтирском посольстве порядочно смахивал на бывших военных. Кельтирская военная атташе сообщила мне, что все они прошли тщательную экранную проверку. А затем я увидел официантов на траве, где было совсем мало народу, но откуда удобно открывать огонь. Единственной настоящей мишенью мог бы стать только премьер. Он был единственным незаменимым из всех. — И Ван пожал плечами.
— Почему вы придали значение экранной проверке?
— Потому что кельтирская командир — профессионал, а единственный способ, которым они могли пройти такую проверку, была дупликация, что означало присутствие клонов.
— Вы имеете в виду… кто бы это ни сделал, ему понадобилось дуплицировать клоны каждого убийцы, так, чтобы один был запрограммирован на прохождение экрана, а другой…
Ван кивнул.
— Это единственный способ решения задачи. Программируемые клоны — это чистая доска. То есть программа входит в них прочно. И нельзя повлиять на нее, не уничтожив их. — Еще говоря это, Ван пожалел, что не удержал этот вывод при себе, и решил больше ничего не открывать. Да, собственно, мало что еще и было-то.
— Кто…
Он пожал плечами.
— Об этом я не могу даже догадываться. Вы могли бы найти мотивы для кого угодно. Я скептически отношусь к мысли, что это дело рук ревенантцев, так как думаю, что они использовали бы другой генетический образец. Но тогда они могли бы рассчитывать, что каждый так подумает. Я просто не знаю.