- Дело в том, что погибший доктор был непростым человеком. Он страдал раздвоением личности. Днем он являл собой милейшего человека, но ночью, когда на станции гасили верхний свет… о, тут все менялось! Хатчинсон вместо того, чтобы лечить людей, убивал их, пугая до смерти. Он принимал жуткий облик и выскакивал на нарушителей светового режима из-за угла. Несчастным жертвам казалось, что они видят воплощение собственных страхов.
- Что значит «принимал жуткий облик»? Он был оборотнем? – усмехнулся Егор.
- Ну да, болел ликантропией в хронической форме.
- Ну, ты и заливаешь! – рассмеялся Петр.
- Именно так все и было, - сказал Лазарев, но хитрое выражение лица выдало его с головой. - Оборотни сильно зависят от фаз луны, а болтаясь в космосе между Юпитером и Сатурном, чемпионам по количеству лун, сложно понять, когда надо обращаться. Тут каждый день какое-нибудь полнолуние. Вот он и съехал с катушек.
Егор подавился своим пивом, и Петр от души похлопал его по спине.
- И что случилось дальше? – с улыбкой спросила Марина. – Это же еще не конец сказки?
- После гибели Хатчинсон продолжил пугать людей по ночам, в облике призрака ему это гораздо проще стало делать. Именно поэтому рабочие до сих пор отказываются заходить в медкластер, достраивать его и держат двери задраенными. Я тоже предостерегаю вас, друзья мои, гулять после отбоя рядом с этим баром и темным коридором, ведущим к складам. Призрак оборотня Хатчинсона вполне способен пройти сквозь перегородку и напасть на вас. И утром уборщики найдут еще один хладный труп. Не зря же на «Аргуне» те мешки привезли? На них возле «Космопоиска» большой спрос.
Марина навалилась грудью на стол и смеялась так, что смахнула на пол пустую тарелку из-под бутербродов.
- Все страшилки про станцию это полная ерунда, парни, - закончил Лазарев. – Я вам их сотню могу придумать. Потому что в нашем положении спасает только чувство юмора и больше ничего.
- А здравый смысл? – подсказала Марина.
- О, нет, здравый смысл отказывает, когда эмоции правят бал.
- Может, оно и так, - согласился Петр. – Я, кстати, от нашего второго помощника еще такой случай слышал. Ты, Дим, не знаешь, потому что недавно пришел, но вот Егор и Марина в курсе: наш капитан и второй помощник Лащух старинные приятели и часто проводят отпуск совместно.
- В дикие походы ходят, с палатками и ночевкой, - подсказала Марина и отчего-то резко погрустнела.
- С ними еще Степан Оленин ходил – этот тот, на чье место ты пришел. Ну, которого по возрасту списали… Прости, Дима, что упоминаю.
- Да ничего.
- И вот случилось это с ними в прошлом году в Хакасии…
Дмитрий с удовлетворением откинулся на спинку стула, наблюдая за товарищами. Дело было сделано. Разговор вырулил в безопасное русло «страшных баек», друзья повеселели и впредь, как он надеялся, начнут фильтровать информацию, не доверяя абсурдным слухам. Вот бы еще и до остальных добраться с аналогичной смехотерапией.
В этот момент Лазареву поступил вызов от капитана. Он опустил вниз, передвинув с виска на глаза, щиток очков, чтобы принять сообщение[3].
Вадим Коростылев выглядел слегка усталым после выхода в открытый космос. Он стоял в своей каюте с полотенцем на шее (видимо, только что вышел из санузла), и его волосы выглядели влажными. Он махнул рукой Дмитрию, останавливая доклад о запуске роя, и сказал, что ждет его на «Витязе».
- Надо кое-что обмозговать. Касается «КоБры». У нас был очередной серьезный сбой. Только пока никому ни слова.
- Понял. Иду, - ответил Лазарев одними губами и поднялся: – Извините, друзья, кэп требует.
Он покинул бар и повернул в тот самый полутемный коридор, тянущийся широкой лентой мимо запечатанного госпиталя. Коридор был уныл и пустынен, но отсюда было ближе к лифтам, ведущим на второе кольцо.
Дима не сделал и десяти шагов, как услышал впереди протяжный скрип и сигнал закрывающейся гермодвери. Он инстинктивно притормозил, недоуменно вслушиваясь в резкие переливы предупредительного звонка. «Кого это понесло в пустующий медотсек? - подумал он. – Или на «Аргуне», кроме мешков для трупов, привезли еще и оборудование?» Ему стало интересно, и он без всякой задней мысли устремился за угол, чтобы увидеть своими глазами хотя бы хвост процессии.
Вот только это был вовсе не грузовой караван. Выскочив из-за угла, Лазарев увидел, что из госпитального комплекса вышел Вадим Коростылев. Капитан «Витязя» стоял посреди коридора, все еще касаясь рукой массивной ручки на двери, и оглядывался.
Дима хотел окликнуть капитана, но в последний миг прикусил язык, потому что интуиция подала сигнал опасности. Не раздумывая и подчиняясь ее настойчивому зову, он скользнул обратно за угол, прижался к стене, и лишь там до его сознания дошло, чего ж такого неправильного было в увиденной им картинке. Коростылев, минуту назад звонивший из своей каюты на «Витязе», никак не мог оказаться в госпитальном комплексе. Если, конечно, не раздвоился.