Вообще, имен у Лащуха было множество – так причудливо сложилась его жизнь. В армии, где он служил летчиком-испытателем, его прозвали Колдуном – за то, что интуиция его никогда не подводила, и что он был способен благополучно посадить любую машину даже с полностью отказавшими двигателями. Когда со службой он решил расстаться и подался в космонавты, в Академии к нему намертво приклеилась кличка Чингачгук. Егор толком и не понял, с чего это его стали отождествлять с полузабытым литературным персонажем, да еще и индейцем - татуировки на тело он себе не наносил, «ирокезы» на голове не сооружал. Возможно, на сокурсников произвела впечатление его странная для будущего космонавта любовь к земной природе и умение читать следы, неожиданно в нем проснувшееся. На практических уроках по выживанию Егор и в самом деле был первым: ловко умел соорудить шалаш из веток, зажечь костер с одной спички, без труда лазал по деревьям, поднимался по скалам и плавал, как рыба, не пугаясь даже самых студеных рек. Некоторые из будущих работников космической сферы считали такие уроки излишними, но Егор знал: прежде всего, это закаляет характер. Собственно, Сибирскую Академию он и выбрал за то, что здесь давали всеобъемлющее образование, поставляя и пищу для ума, и нехилые нагрузки для тела.
Профессия космонавта была все еще редкой, пилотируемые полеты только возвращались в моду, но интерес к космосу постепенно возрастал, и в слушателях Академия с ее глубинным подходом в образовании недостатка не испытывала. Егор был горд, что стал одним из первых, что сумел добиться того, о чем мечтал со школьной скамьи. Это была почетная работа, хотя и трудная. Егор сильно скучал по всему, что оставлял каждый раз на Земле: по дому, по живым запахам тайги, по горным пейзажам, по птичьим трелям, будившим его по утрам… И, конечно, он сильно скучал по жене и детям – но даже ради них он ни за что бы не отказался от своих выматывающих многомесячных рейсов. Его счастье состояло из двух равноправных частей, и он совмещал их, как умел. Надо сказать, что ему очень повезло с женой, которая принимала его таким, каким он был - бродягой.
Георгий Лащух был женат два года, женат счастливо, и на Земле, в Крыму у них подрастали две дочки-красотки семи лет и шести месяцев отроду. Старшая дочь, конечно, была неродная – ребенок от первого брака жены, но любил ее Лащух не меньше, ведь благодаря ей они со Светой и сошлись. Подружившись с Анечкой, он завоевал сердце и ее матери. К сожалению, снимки и сеансы видеосвязи не передавали в полной мере ощущения, что близкие рядом. Не общение это было, а, по мнению Егора, суррогат.
Лифт затормозил перед очередным шлюзом. Георгий снова посмотрелся в зеркало (а на что еще тут было смотреть?), отмечая выросшую щетину. «Бороду, что ли, отрастить, как у капитана? Благо, мы теперь не в армии», - прикинул он. Волосы росли у него быстро, утром побреется – к вечеру шея и щеки покрывались темными шершавыми точками. Егор потер подбородок и вздохнул.
Наконец кабина вздрогнула в последний раз, и двери разъехались, выпуская пассажира в «предбанник» складских помещений. Приложив руку с браслетом к сканирующему устройству, Лащух прошел в административный пункт, «архив», как его называли. Вдоль стен узенькой комнатки шли экраны с каталогами и спецификациями грузов. Для каждой отдельной компании — свой экран и свое хранилище данных, таковы были требования безопасности.
- Могу ли я быть чем-нибудь вам полезен? – осведомился ИИ-Зевс.
Патлатая рожа искина с насупленными бровями (таким представляли разработчики Громовержца) возникла на ближайшем экране и далее перемещалась с одного на другой, по мере следования Егора вдоль стены.
- Спасибо, пока сам справлюсь. Процедура привычная.
- Если появятся вопросы, обращайтесь, - Зевс тряхнул космами, больше напоминавшими Георгию змей из прически Медузы Горгоны, и исчез.
Лащух для порядка проверил хронику погрузки-выгрузки принадлежащего «Витязю» складского отсека. Конечно, все причиндалы для «КоБры» были вывезены давно, последняя коробка с платами – пять земных суток назад. На всех разрешениях стояла личная электронная подпись Матвея Брагина.
- За каким лешим понадобилось взламывать дверь пустого склада? – проговорил Егор, в который раз потирая колючий подбородок. – И что делать с моим дурным предчувствием, что добром это не кончится?
- Не понял вопросов, - тотчас раздался голос Зевса. – Пожалуйста, переформулируйте их.
- Скажи-ка мне, приятель, в каких местах на складе у вас стоят датчики наблюдения за персоналом? - Егор повернул голову к объемной голограмме Громовержца, подумав, что есть в этом нечто иррациональное: иметь бога-олимпийца на побегушках.